Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта

Евсеенко, его жена Лиза, Стась Подберезский и Василий Подоляцкий отправились к Толочину. Связная Нина Евсеенко, по заданию партизан, пошла разыскивать на станции Толочин живущего там в одном из домов, находящихся рядом со станцией, знакомого Евсеенко, работника лесхоза. Зайдя в дом, она сказала:

— Мне нужен Красинский Виктор Григорьевич.

— Это я. А что вам нужно от меня? — с опаской спросил Красинский.

— У меня к вам есть дело. Вы дома одни?

— Да, один.

— Я пришла к вам от партизан, а точнее, от Александра Евсеенко. Он мне сказал, что вы его знаете.

— Евсеенко Сашку знаю! — подтвердил он.

— Так вот, вам нужно сейчас пойти на окраину Толочина к Польскому кладбищу. Там вас будут ждать. Идемте, я вас провожу.

Написав жене записку, что он отлучился из дома часа на два по делам, Красинский ушел. На окраине города в доме сапожника произошла у него встреча с партизанами. Разговор был очень коротким. Александр Евсеенко сказал ему:

— Виктор Григорьевич, мы сейчас очень спешим, и нам надо уже уходить. Так вот, от партизанской бригады Гудкова вам будет такое задание: достать пишущую машинку, а также копировальную и писчую бумагу. Временем не ограничиваем, но будьте осторожны.

— Да, задание очень трудное, но постараюсь выполнить, — обещал он.

— Связь держите с нами через эту женщину, — показал он на Нину.

— Хорошо.

Партизаны ушли, а через несколько минут пошел к себе домой и Виктор. Долго он ломал себе голову, где же достать эту машинку.

* * *

В один из дождливых дней Гудков, Агапоненко и его разведчики возвращались в лагерь из поездки в сторону Взносного. Все они ехали верхом на конях. Только они переехали по мостику через речку Усвиж-Бук, как неожиданно на той стороне Бука, на опушке леса, увидели двух мужчин, сильно обросших бородами. Гудков, подъехав поближе, увидел, что они похожи на стариков, одетых в крестьянские куртки, подпоясанные веревками, за которыми были заткнуты топоры, как у дровосеков. У них был вид каких-то странных лесорубов, испуганно глядящих на подъехавших к ним вооруженных людей.

— Откуда вы, мужики? — спросил Гудков.

— Да мы вот здешние, из соседней деревни!

— А из какой деревни?

— Да вот с этой, — замялись они, видимо, не зная названия деревень вокруг Бука.

— Ну, как деревня-то называется? — продолжал допрашивать их Гудков. — Ну что, не знаете? Тогда рассказывайте, кто вы такие и откуда сюда пришли.

Немного помолчав, один из них заговорил:

— Я Цымбал Андрей. Был приговорен немцами к расстрелу. А это Петро, — показал он на своего товарища.

— Да, я Петр Захаров, — сказал тот, — и тоже приговорен к расстрелу.

— А что же с вами произошло дальше?

— Нас посадили перед расстрелом в тюремную камеру в Толочине. Она была маленькая, а нас там 25 человек. Среди нас было несколько евреев. Мы оба точно знали, что завтра нас должны расстрелять, а остальные не знали, что с ними будут делать немцы. Некоторые из них думали, что немцы будут их судить, а другие считали, что их должны выпустить из тюрьмы. — После этого Цымбал замолчал.

Дальше продолжил рассказывать Петр Захаров:

— Вот мой товарищ, Цымбал Андрей, им всем предлагал бежать из тюремной камеры. «Нет, мы не побежим, — заявили они, — вам-то все равно нужно бежать, потому что вас завтра расстреляют. А мы пока обождем. Мы ни в чем не виноваты, и чего же нам бежать». А другие заключенные нам сказали: «Ладно, вы бегите, а мы останемся здесь в камере, только как бы нам от этого хуже не было». «Ну, как хотите», — сказал им Андрей. В нашей камере была такая духота, как в душегубке. Андрей не выдержал и попросил полицая, который ходил по коридору тюрьмы с винтовкой на плече: «Слушай! Открой дверь. Пока вы нас не расстреляли, мы же тут в камере задохнемся. Дай нам хоть парашу вынести. Вонища, ну нечем дышать!» Этот часовой оказался сговорчивым и открыл дверь камеры, а сам продолжал ходить по коридору. Андрей, долго не думая, схватил эту парашу и одел ее на голову полицаю. Пока растерявшийся полицай сбрасывал с головы это ведро и протирал свои глаза и лицо от гадости, которая была в параше, Цымбал и Захаров выскочили из камеры в коридор. Отперли входные двери во двор тюрьмы, а потом, выбежав туда, перебрались через ограду и по огородам скрылись в лесу. Остальные заключенные остались в камере.

Пока этот полицай-охранник опомнился, убежавшие уже были далеко за пределами Толочина. В тюрьме поднялась тревога, охранники тюрьмы открыли стрельбу, организовали погоню за бежавшими в лес. Но их уже и след простыл.

— Вот мы несколько дней бродили по лесам, а сегодня пришли сюда, — закончил свой рассказ Захаров.

— Так, значит, парашу надели на голову полицаю? Это ты здорово придумал, — улыбаясь, заявил Гудков, обращаясь к Цымбалу. — Ну ладно, мы все это проверим. А теперь у нас к вам вопрос: что же вы думаете делать дальше?

— Что мы думаем делать? — замялись в нерешительности эти двое, подозрительно осматривая вооруженных людей, сидящих в седлах на конях. — Мы хотим соединиться с партизанами.