Партизаны Подпольной Луны

Гарри был так красив сейчас, порезанный им, Северусом, вдоль и поперёк, его раны кровоточили, и запах крови возбуждал так, что хотелось взять юношу без какого-либо, всё же необходимого подготавливания. Изнасиловать его, грубо, да, грубо отыметь, а потом, не уняв жажды соитий, оставить молодого человека, ставшего мужчиной, даже без Кровоостанавливающего заклинания, не говоря уже о косметических. Войти к Квотриусу в супружескую, нет, его, Сева, опочивальню и долго, с нежностью и страстью любить его прямо на глазах у Адрианы, не обращая внимания на дурную женщину.

Видимо, он всадил кинжал в нежный бок глубоковато, но Поттер закричал от экстаза и лёг на профессора, объединяя капли крови в целые ручейки их густой крови, разделённой, одной на двоих…

… Ремус стоял, скрючившись в подземном ходе, не зная, как отворить дверцу, ведущую в кухню. На простую Alohomora проклятая, раздери её Мордред, дверца не отреагировала никак. Люпин применил и другие, более действенные Отпирающие заклинания, но всё было попусту. Тогда он, после минут десяти, проведённых перед дверцей для карликов, сообразил применить заклинание, переданное ему в спешке сделанным портретом Дамблдора - настоящей мазнёй, но бывшему Директору понравилось помещение, которое изобразил горе-художник, и Альбус сказал, что останется здесь. То есть, там…

Это было Отпирающее заклинание для всех дверей в Хогвартсе, включая личные апартаменты профессоров. Для господина Директора в замке все двери должны быть гипотетически да и практически открываемыми, так, на всякий случай. Вот только Альбус Дамблдор не использовал это заклинание, кроме, как для того, чтобы проникнуть в личные комнаты его мальчика, Севочки, чтобы посмотреть, как наводит порядок Линки и прочитать очередную запись в заколдованной его мальчиком «Истории Хогвартса». Если таковая запись, конечно, имела место быть, то есть соизволивала появиться.

… И Ремус так и не догадался, что в этой книге, где появились уже две новые записи, пишется история его единственного друга, лучшего ученика Гарри и… каких-то ещё лиц. А речь там шла ещё об одном мужчине и женщине некой. Не будь их, Ремус, может, и догадался бы, о ком написано в книге, но та совсем сдурела и выдавала хронику жизни магов в неверном порядке и путая датировки. Ведь она предсказала разлад между двумя кудесниками - Северусом и Квотриусом на самый их мирный и полный любви месяц ноябрь. В том же месяце предписала она Снейпу хорошенько переключиться на Гарри. Но… ничего этого не произошло.

События раскрутились, как освобождённая, прежде перекрученная спираль, в месяце декабре, да именно на Рождество, под самый новый, четыреста двадцать шестой год.

Глава 23.

Первая запись была такой же непонятной, как и все остальные, всё же прочитанные Ремусом. Ох, и разболелась у него бедная вервольфья голова от старого слога без знаков препинаний и даже заглавных букв в начале предложений!

Но в ней гласилось что-то о наследнике рода Снепиусов - древних магов, живших, по рассказам Сева, с пятого века в Британии, тогдашнем Альбионе и, если вдуматься, то написанное радовало, но и… тревожило чем-то, какой-то странной и даже пугающей недоговорённостью об отце наследника.

«Месяца аугуста во первые дни рожахом сыне и наследнице жена кудеснице тово коий словно бы сын старшой законныий военачальнице Снепиуса Малефиция именем Северус поганый вторый же кудеснице словно брат сводныий единокровныий крови грязной ибо от рабыни еси приял отче его жёнку тую собе ибо не восхощал Северус тот поганыий поять ю внове дабы понесла она чадом иным но сотворен же грех той смертныий со согласия Северуса тово таковы нечестивые законы римлянов поганых ибо брату передахом брате жену свою…»

Вторая запись была вообще замороченной, Ремус так и не понял, о чём или ком она:

«Во календы месяца марта быхом паводок велиций во рецех Британии всея отправили ся в поход дальний с миром не войною або за данию кудеснице те и пересекаше они остров велиций наш и пришедше ся ко саксы теи кои третий замок не рубихом но живяше ся во страсе поганом острог своий коий порубляше из дерев реком ся священный бор пикты теи быхом некрещёны восславляше и бе пикты теи люты на саксы и нападохом всею зиму на острог той но бесславно и безданно уходише ся со стен ево красно такоже крепко соделанных…»

- Какие пикты? Какие саксы? А, это, наверное, те самые долбоёбы, которые два деревянных замка под громким названием Хогвартс утопили в болоте вместо того, чтобы построить, как позже - норманны замок на возвышении. На скале, где он и сейчас, слава Мерлину, стоит и в ус себе не дует, - подумал тогда Люпин.

… Но сейчас нужно было поскорее открыть грёбанную дверь и вломиться к своим, пока они там друг друга есть не начали с голодухи.