Паруса, разорванные в клочья. Неизвестные катастрофы русского парусного флота в XVIII–XIX вв.

Через несколько минут в одном из многочисленных водоворотов нашел свой конец и корабельный лекарь Сакович. Отец Василий на случайно подвернувшейся доске вплавь добрался до юта. Оттуда ему бросили веревочные концы, и по ним батюшка кое-как выбрался из воды.

По юту, расталкивая столпившихся, как безумный метался в поисках своей молодой жены лейтенант Сверчков.

— Не видели ли вы моей Олимпиады? — спрашивал он каждого.

Люди отводили взгляды. Да и что они могли сказать ему? Один из очевидцев ужасной смерти этой молодой женщины вспоминал впоследствии: «Супруга его, выброшенная из баркаса на шканцы, долго гребла руками, поддерживаясь на какой-то доске, пока огромным обломком коечных сеток не ударило ее по спине, и, облитая кровью, она погрузилась в общую могилу».

Вглядываясь в уходящую темноту, люди с надежной ждали наступления рассвета, связывая с ним свое спасение. И никто еще не знал, сколь труден будет этот долгий день, сколь многие из них не увидят его конца. Где-то за штормовыми тучами вставало солнце где-то гасли последние звезды, а вокруг растерзанного «Ингерманланда» по-прежнему бушевала стихия. Противостояние продолжалось, еще далеко не было ясно, кто же выйдет победителем из этой неравной схватки…

* * *

Когда рассвело, взору оставшихся в живых открылась страшная картина: полузатопленный, неузнаваемый «Ингерманланд», рядом с которым — волны, усеянные обломками вперемешку с человеческими телами, и пустынная штормовая даль, теряющаяся в туманно-дождливой пелене.

Сам корабль представлял собою скорее уже какой-то остов, по которому то и дело прокатывались огромные волны, все круша на своем пути и тут же унося это с собой. В центре корабля, на месте грот-люка, образовалась гигантская дыра, где вовсю кипел мощный водоворот. Ночью при переправке на ют не один десяток людей был затянут сюда. И теперь при свете дня было отчетливо видно, как стремительно вращающаяся воронка то и дело выбрасывала на поверхность донельзя обезображенные тела.

— Смотрите, смотрите! — вдруг закричали люди. — Что это такое?

Неподалеку от «Ингерманланда» в пенных разводьях волн мелькнули огромные черные тени. Мелькнули — и пропали.

— Почудилось! — решили люди.

Но они ошиблись. Тени были. Это примчались на страшный пир всесильные и беспощадные властители северных глубин — касатки. Пока они только осматривали место своего будущего пиршества. Пока их было мало. Их час еще не пришел, но скоро-скоро настанет…

Невдалеке от борта корабля мотало на волнах разбитый баркас. Долгое время он перекатывался штормовыми валами по палубе, нанося тяжелые повреждения «Ингерманланду» и давя людей, пока не был сброшен за борт. Теперь в нем нашли спасение до десятка смытых за борт моряков. Еще столько же плавало рядом, пытаясь ухватиться за баркас.

Капитан Трескин, невзирая на опасность, стоял среди волн, широко расставив ноги. Уже дважды его смывало за борт, и дважды матросы спасали своего командира. Трескин из последних сил пытался как-то организовать команду, и это ему удавалось. Под его руководством оставшиеся в живых офицеры наскоро сбивали матросов в десятки и так продолжали борьбу за спасение людей. Сильные и сохранившие бодрость духа стояли впереди. Слабых и обессиленных поставили в середину. Действия Трескина сразу же уменьшили количество гибнущих.

Но командиру недолго суждено было возглавлять свою команду. Очередной пенистый вал сбросил его далеко за борт. Обессиленный командир едва держался на плаву, и, безусловно, смерть его была бы уже предрешена, если бы не счастливая случайность. Неподалеку от него дрейфовал полузатопленный корабельный катер, куда набились такие же, как он, сброшенные за борт.

С катера кричали, взывая о помощи. И тогда, несмотря на опасность, от борта «Ингерманланда» отвалила капитанская гичка — последнее средство спасения, остававшееся в распоряжении ингерманландцев. По единодушному решению оставшихся в живых офицеров отправили на выручку попавших в беду. Однако справиться с ветром и волнами гичке было, увы, не под силу. Подгоняемая ветром, она понеслась было за катером, но потом ее потащило куда-то в сторону. С корабля было видно, как натужно, из последних сил, выгребали находившиеся в ней матросы. Вскоре и гичка, и катер исчезли среди волн, будто их и не было вовсе.

День меж тем был уже в самом разгаре. Вдалеке в туманной дымке проступали скалы норвежского побережья. Холодный порывистый ветер пронизывал насквозь и без того продрогших людей. То и дело падали обессиленные. Короткий вскрик… Плеск волны… И все.

К полудню ют почти полностью ушел в воду. Ряды ингерманландцев все редели. Почти каждая новая волна, прокатываясь вдоль корабля, уносила с собой добычу. Теперь люди искали последнего спасения на вантах бизань-мачты, и без того давно заполненной. Места там уже почти не было, и тогда более сильные оставили мачту, чтобы помочь спастись слабым. Ни один не кричал и не пытался оттолкнуть товарища. Из тех матросов и офицеров, кто покинул бизань-мачту, не уцелел почти никто…