Паруса судьбы

Зловещее предчувствие чего-то ужасного штыком пронзило Андрея Сергеевича. Он огляделся. Аршинные стены затихающего дома, на которых тускло мерцало развешанное оружие, давили его. Внезапно Преображенский ощутил в самом воздухе густое устойчивое присутствие смерти, о чем предостерегал его истекающий кровью Алексей. В какой-то момент капитан почувствовал, что не в силах более выносить этой безумной утраты.

Живым − живое: Андрей медленно встал из-за стола, прикрыл двери в горницу и шагнул к резному из красного дерева шкапу. Подцепил из него четырехгранный штоф и три из толстого синего стекла морских стакана. Водка пахуче булькнула… Преображенский кликнул денщика. Вскоре из передней клетушки, где бережничало нехитрое хозяйство Палыча, заслышалось спешное чаканье каблуков, и в дверях с огарком свечи появилась сутулая фигура старика.

− Чаво изволите-с? Ась? − Палыч лукаво усмехнулся.

От капитана не ускользнул мелькнувший бес в глазах слуги − на столе красноречиво боярился штоф анисовки.

− Подойди, дело есть, − Андрей указал денщику на стул.

− Благодарствую, батюшка. Сие отрадно, а почин каков? − забубнил по-стариковски Палыч, поправляя усы напротив штофа. − А я, дурень, вот самовар раздухорил, прикидывал чайком вас с пряником баловать да на покой отчаливать. Ну и пересобачились нынче! А дожж, проклятущий, опять так и сыпет! Небось увихались, вашескобродие?

− Что есть, то есть, − Преображенский сыграл желваками − накрыл третий стакан ноздрястым ломтем каравая, сдобренным щедрой щепотью соли.

− Господи Святы! По кому поминки, Андрей Сергеич? − денщик неуютно ёрзнул на стуле.

− Алешка погиб.

− Ой, матушка небесная! Ляксей Михайлович ангелонравный… Никак он?

− Он.

− Горе-то како, Господи Иисусе Христе! − старик закрестился всхлип, затем уронил руки, замотал седой головой.

− Будет, Палыч, багроветь сердцем. Плоти не поможешь, а душа уже на небесах ответ держит. Помянем давай.

Дзинькнули стаканцы − водка сморщила лицо, но Андрея не согрела. Капитан плеснул еще.

− Давай, старина. И знаешь, за то, чтобы Николай Чудотворец не покидал нас.

− Оно как! − приподнял одну бровь Палыч. − Никак срок приспел? Опять в окиян шлепаем?

− Идем.

− Вот-ить она, жизня-то, как: кровушка льется, а бабы рожают. Значит, за Николушку Чудотворца? Эка…

Одним духом они oсушили содержимое. На сей раз пробрало. Анисовка душевно обожгла внутренности приятным теплом, разбежалась до самых кончиков.

− Вашбродь, не изволите семушки али рыжиков соленых на закуску? Ужо я в погреб-то мигом слетаю…

− Не суетись. Слушай со вниманием, да на ус мотай. Завтра поутру сходишь до пристани. Корабль прийти должен. Зовется «Северным Орлом». Ежели такой объявится, в правлении спроведаешь, где остановился господин Черкасов, капитан сего судна.

− Уяснил, батюшка. Непременно золотыми литерами в память запишу, − рачительно, до легкого пота Палыч повторил: − «Северный Орел», капитан Черкасов.

− Слушай дальше: сыщешь и передашь ему, дескать, капитан Преображенский желает видеть. Дело у меня до него, отлагательств не терпит, − задумчиво молвил Андрей Сергеевич, закрыв ладонями лицо.

− Не вздумайте беспокоиться, барин. Лиха беда начало. Со дна морского зачалю, родимого.

Последние слова слуга обронил медленно, с расстановкой, ибо заметил, что барин, погруженный в свои думы, не слышит его.

Некое время они сидели в тягостном молчании. Преображенский не обратил внимания на то, как Палыч осторожно отложил подалее его заряженный пистолет, продолжая настойчиво истреблять у своей трубки всякие признаки жизни.

− Что с вами, батюшка Андрей Сергеевич? − с дрожью в голосе позаботился денщик, тихонько дотрагиваясь до его плеча: − Уж не приключилась ли с вами какб немочь?

Капитан будто ото сна оторвался, поднял покрасневшие глаза.

− Двери с окнами проверил? − в голосе его слышалось напряжение.

− Как велели-с, отец родной. Да что за напасть, Иисусе Христе?

− Палыч, − едва слышно сказал Андрей. − Тебе не показалось: ровно кто обочиной рысил следом за нами со Змеиного Гнезда? И все балками да оврагами, чтоб не приметили мы… А как в крепость въехали, будто отстал.

− Господь с вами, барин. Накличете беду… Ворон, подиж-то, пролетал, аль рысь баловала… А и вовсе с устали почудилось часом вам, − белый, как парусина, пролепетал старик. − Не привыкши вы к земле, вашбродь. В море вам пора, сокол. Другим ветром дышать.

− И то верно, − натянуто улыбнувшись, ответствовал капитан. − Ну ступай, Палыч. Один остаться хочу.

Денщик прерывисто вздохнул, глянул внимчиво и, осторожно ступая, словно боясь расплескать что-то, вышел из горницы. По лику хозяина он понял, что там, в срубе, на Змеином Гнезде, случилось нечто особливо важное, что в силах было круто изменить их жизнь, но что именно − раскусить не мог, а лезть капитану в душу с расспросами не решился.

Глава 5