Паспортист

— Гектор Николсон, родился пятого июля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, в Калифорнии. Работал менеджером в сети магазинов Хьюдж. Разведён, есть дочь. Восьмого июля он бродил по улице и забрёл в переулок, где я перерезал ему горло, в 3:34 ночи. Он не успел ничего сообразить, когда я оказался за его спиной. Он смотрел на меня шокированным и растерянным взглядом, но всё произошло быстро.

Породившая тишину пауза позволила мне услышать, как он вздохнул.

— Анна Вуд, родилась двадцатого марта тысяча девятьсот девяносто седьмого года, в Калифорнии. Студентка Южно-Калифорнийского университета. Не замужем. Тринадцатого июля гуляла по городскому парку. Я схватил её, затащил в кусты и нанёс летальное ножевое ранение в шею. Она пыталась вырваться, кричать, рыдала, истерила. Случилось это в 2:04 часов ночи.

Священник поёрзал на стуле и поправил свою мантию.

— Я не прошу отпустить мне все грехи, отец, — сказал я. — Знаю, что не заслуживаю этого. Я убийца, серийный маньяк, тот самый кровожадный и безжалостный Паспортист, о котором говорят в новостных сводках.

— Если ты не возражаешь, — спокойно ответил тот. — Мне будет легче говорить, если я узнаю твоё имя, сын мой.

Я замолчал и уставился в деревянные стенки. Внутри очень темно и лишь какой-то тусклый свет проливается сквозь решётку в общей стенке между мной и святым отцом. Но у него тоже особо не светло. Даже, если мы постараемся разглядеть друг друга, вряд ли у нас выйдет.

— Я Билл, — после паузы выговорил я. — Билл Перес.

— Ты не против, если я задам тебе один вопрос, Билл? — вежливо попросил он.

Я промолчал в ответ, выражая согласие.

— Собираешься ли ты продолжать это, сын мой?

Его вопрос заставил меня задуматься. Когда я вспоминал всех своих жертв и осознавал, что все они безжалостно и жестоко убиты мной, я ужасался. Они снились мне по ночам… В ночь на следующий день после первого убийства, мне приснился сон, как Шарп пришёл ко мне домой. Бледный, как труп, он спокойно зашёл ко мне в гостиную и уставился на меня, пока я собирался на работу. Из его горла, как из водопада, лилась кровь, а на груди, сквозь одежду, виднелись две загнивающие колотые раны. Он стоял и смотрел на меня стеклянными глазами, полными презрения, несколько минут, после чего открыл рот, чтобы сказать что-то, но лишь тяжело закашлял кровью, которая, густыми ручейками, стекала вниз, на его торс, пачкая подбородок.

После второго убийства, случившееся не являлось сном. На следующее утро, когда я приехал на работу и зашёл в участок, прямо посреди главного зала стояла Дженис. Увидев меня, она медленно подошла и стала шептать о пощаде.

«Пощадите, пожалуйста» — тихо проговорила она голосом, который ломался из-за плача, вынула торчащий из своей спины окровавленный нож и протянула мне.

Когда Эшли окликнула меня, я отвлёкся, и галлюцинация сразу же пропала.

— Жизнь бесценна, отец, — прервал тишину я. — Каждый из нас уникален и неповторим. Человек, который прожил много лет, повидал много вещей и пережил кучу счастливых и несчастных периодов. Этот процесс невообразим. Мы можем представить его лишь относительно себя. А когда он заканчивается и весь мир человека исчезает, — по моей щеке скатилась слеза. — Это ужасно. И ещё более невообразимо.

— Тогда зачем же ты так поступаешь, Билл?

— Потому что я чувствую…

Отец помолчал несколько секунд, смущённый моим ответом.

— Что ты чувствуешь?

Я не ответил.

***

За окном стояла непроглядная тьма. Я лежал на боку и пытался заснуть, чтобы не ходить сонной мухой на работе весь завтрашний день. Тем более, завтра мы организовываем операцию поимки, поэтому придётся торчать на улице всю ночь, не смыкая глаз.

Среди тишины слышались завывания ветра. Периодически, ветки били по стеклу окна и привлекали к себе внимание. Свет луны проливался на половину комнаты, и тени от веток бегали по полу спальни.

Чтобы не отвлекаться на всякие мелькания теней и веток, я перевернулся на другой бок, спиной к окну. На второй половине кровати лежал труп того самого террориста. В густой темноте еле заметно, как он смотрит на меня своим пустым взором.

Интересно, что бы он предпочёл? Быть пойманным и сесть в тюрьму или умереть? Наверное, лучше погибнуть, чем гнить за решёткой… По крайней мере, я туда не собираюсь. Никогда и ни за что…

Я несколько секунд смотрел на его неподвижные зрачки, не проявляя никаких эмоций, спокойно закрыл глаза и погрузился в сон.

Глава 17

Я стоял, опёршись на боковую стенку скамейки. В главном зале церкви было пусто, и лишь мы втроём стояли здесь. После того, как я узнал о том, что священный отец знает Паспортиста, моя роль переключилась в простого наблюдателя.

— Ваши выдуманные правила лишь подвергнуть опасности жизни всех нас, — раздражённо говорил он на повышенном тоне.

— Исповедь охраняется тайной, которую я обязан соблюдать ценой собственной жизни, — невозмутимо продолжал отец. — Прошу вас, покиньте церковь. Я ничего вам не скажу.