Пассажир один не полетит

– Ого! Прямо здесь?

– Ну а где ещё.

– Ой, а что там такое справа? – поднимает ладонь козырьком Настя.

– Справа Бассейн Султана.

– Не хилый такой бассейн у него был!

– Ну так султан же, не хрен с горы… А хотите, зайдём посмотрим? Миша говорил, здесь концерты устраивают большие иногда. Вот представляешь, Настя, сыграть в таком месте свою музыку!

Настя согласно кивает. Кому ещё этого не понимать, как не музыканту.

Тени становятся всё длиннее и длиннее, садится солнце, а мы всё идём по Вечному Городу и говорим, говорим. Мы не виделись с Настей два года, с тех пор, как я уехал жить в Израиль.

И я остро чувствую счастье. Именно сейчас, в этом моменте.

Эх, если бы только можно было записать эти мгновения на пленку! Этот древний город, это закатное солнце. Безмятежно смеющуюся девушку, которая так похожа на меня самого. Наверное, я бы крутил эту пленку на репите до конца своих дней.

Или даже нет! Я бы запечатал эти мгновения в янтарь, словно диковинное насекомое. И потом, через много-много лет, когда уже нас всех не будет, какая-нибудь девочка найдет этот кусочек янтаря и захлебнется от восторга…

Из Иерусалима выезжаем втроём – я, Настя и Григорий, выезжаем вместе с первыми звёздами.

По большей части молчим.

– Ну что, Гриша, тебя в Тель-Авив завезти? – спрашиваю я, глядя в зеркало заднего вида.

– Да, было бы здорово.

Я делаю погромче радио, звучит очень красивая песня на иврите. От перепада высоты слегка закладывает уши.

– Ну как тебе Израиль? – спрашиваю я дочь.

– Здорово! Мне нравится. И здесь столько людей похожих на меня!

– Это да, – улыбаюсь я, – еврейская кровь никуда не девается. Удачно получилось, что ты приехала именно в Йом Кипур. И удачно, что у нас так тихо сейчас. Частенько в праздники наши соседи какую-нибудь гадость устраивают.

Какое-то время едем молча. В свете фар мелькает дорога, вырубленная прямо в скале.

– А помнишь те фотографии в музее, которые мы с тобой видели? – спрашивает меня дочь, – Это же тоже было на Йом Кипур 50 лет назад? А что тогда случилось, я очень мало про это знаю?

– Случилась война, Настя. Ровно пятьдесят лет назад, Война Судного Дня. Я сам недавно узнал подробности. Это очень страшная и тяжёлая страница истории Израиля. Тогда напали с юга и с севера, одновременно. Застали врасплох. Было много жертв, это была настоящая резня, почти в каждой семье кто-то погиб…

Но больше такого не произойдет, Израиль стал сильнее, Израиль стал осторожнее, больше враги нас врасплох не застанут, Настя. Так что приезжай к нам спокойно и почаще, мы тебя всегда ждём.

Дочь кивает.

– Пап, можно я домой сама попозже приеду, а сейчас с Гришей в Тель-Авив?

Очень хочется "включить старика", но я сдерживаюсь и даже не ворчу.

– Беседер. Только приезжай вечером, а не утром, автобусы допоздна ходят.

– Ага, – говорит Настя, и я по голосу слышу, что она улыбается.

Ну вот и закончились наши с ней римские каникулы.

На душе у меня спокойно, если ей понравилось, значит, ещё приедет. Опять же Гриша…

Высаживаю их во Флорентине, где Григорий снимает квартиру.

Через пятнадцать минут я уже у себя дома в Петах-Тикве.

Израиль такой маленький!

Надо бы завтра с утра проконтролировать, чтобы Настя ничего не забыла, и ещё заправиться надо, – говорю я себе и тут же засыпаю, да так крепко, что даже не слышу возвращения Насти.

Я сплю и мне снится, как таксист араб на иврите объясняет мне, какой бензин я должен залить в свою Тойоту.

7 октября 2023

Какой громкий звук! Они сдурели что ль совсем? Эй, пожарные! Или это скорая?

Выключайте к хренам свою сирену, город пустой же!

И наконец, я окончательно просыпаюсь. Нет, это не скорая! Это, кажется, воздушная тревога!

– Это воздушная тревога, – деловито говорит Марик, будто уже сто раз просыпалась от тревоги.

Мы начинаем быстро одеваться.

– Что это такое? – слышу заспанный голос Насти, когда интересно она ночью вернулась, я и не слышал…

Собака в восторге забегает в комнату, виляя хвостом.

Вслед за ней появляется уже полностью одетый Борис.

– Это азака, спускаемся вниз, – говорит он спокойно.

– Что-что? – переспрашивает его Настя.

– Тревога, – бросает Боря, пристегивая собаку к поводку, – пошли, пошли… потом умоетесь.

Азака. Теперь навсегда это слово запомню. Это что ж, в нас ракету что ли пустили?!

На лестнице столпотворение. Сколько, оказывается, у нас соседей! Многие по-настоящему испуганны, но большинство – злые.

Собаки впервые встретились в подъезде все вместе. Они устраивают бурное знакомство с обнюхиванием, рычанием и лаем. Мальчик с первого этажа испуганно плачет, он боится собак.

– Ой, я только воды возьму, – неожиданно говорит Марик и пытается подняться обратно.

– Стой, – останавливает ее Боря, – давай под лестницу, сейчас начнется!

Бам! Бам-бам!

Словно по грудной клетке бьют доской.

Бам!

Дребезжат стекла. Кто-то присел на корточки, кто-то выругался. Соседский мальчик перестаёт плакать.

Бам. Бам. Бам.

Вот сейчас совсем близко. Двери в подъезде стеклянные, если ракета упадет во дворе, стекла же в нас полетят!

Бам!

У соседей начинают громко звонить телефоны.