Past simple

Я только открыла рот, чтобы высказать все ему, как в сумочке раздалась вибрация. Выудив смартфон, я увидела фотографию Лики и сердце болезненно сжалось, словно предчувствовало, что сейчас я услышу что-то не очень хорошее.

– Да? – осторожно спросила я, поднося трубку к уху.

– Где ты сейчас? – напряженным голосом спросила подруга.

– Я неподалеку от своего старого дома, гуляю в парке. Что-то случилось? – еще больше заволновалась я.

– Дуй домой. Скоро приедет Вадим. Опознали тело девушки, – кратко бросала фразы подруга.

– Кто она? – по спине пробежал холодок. Внутри все запротестовало, противясь услышать ответ.

– Ты сидишь? – спросила Лика. – Лучше присядь.

– Да не томи ты, а! – рявкнула я, вскочив на ноги.

– Елена Соколова.

Из легких разом выбили воздух. Я стояла на ногах, чувствуя, как те немеют, и судорожно открывала рот, как выброшенная на берег рыба.

– Тань! Не молчи только! Поклянись, что сейчас же вернешься домой! Танька? – кричала подруга в трубку, но я уже не слышала ее.

В висках стучала кровь. Посторонние звуки словно исчезли, растворились, оставив гулкое эхо, которое раз за разом голосом Лики повторяло «Елена Соколова». Мир вокруг словно перестал существовать. Все бешено закрутилось, завертелось.

– Отвези меня домой, – онемевшими губами прошептала я Глебу, который тоже подскочил и придерживал теперь меня, чтобы я не свалилась. – Мне срочно надо домой.

Ехали мы практически молча, если не считать неудачных попыток Глеба узнать, что же произошло. Я отмалчивалась, пытаясь самостоятельно справиться с шоком от услышанного. Когда автомобиль притормозил у подъезда, я, не говоря ни слова, вылетела наружу. Даже не махнула рукой на прощание.

Взбежав по лестнице, я принялась тарабанить что есть силы, прислушиваясь к шорохам, доносящимся из квартиры. Наконец, дверь открылась и показалось ошарашенное лицо подруги.

– У тебя же ключи есть, – удивленно сказала Лика, а после перевела взгляд мне за спину и нахмурилась. – А тебе чего тут надобно?

Я обернулась и увидела Глеба, протягивающего мне сумочку.

– Вот, ты забыла в машине, – улыбнулся он, никак не реагируя на выпад подруги. – Я могу войти?

– Нет! – воскликнула Ликуська, нервно оглядываясь на Вадима, который появился в прихожей.

По взгляду мужчины я поняла, что он все слышал, и, скорее всего, успел сделать неправильные выводы. Черт!

– Это не то, о чем ты подумал, – ляпнула я, протискиваясь мимо воинственно настроенной девушки.

– Я ни о чем не думал. Жду тебя там – пожал плечами Вадим и кивком указал на дверь комнаты. Переведя взгляд на Лику, он добавил. – Пусти ты уже. Все же, я так понимаю, что одним разговором не отделаться.

Лика нервно дернулась и посторонилась, пропуская в квартиру и Глеба. Я наспех скинула обувь и решительно прошагала в сторону двери, за которой, минутой раньше, скрылся Вадим. Лика же, тем временем, утянула Глеба в кухню, хотя тот и рвался пройти за мной.

– Если ты мне сейчас все не расскажешь, то клянусь, я тебя покусаю, – не дав сказать Вадиму и слова, надвинулась я на него.

– Сначала я бы хотел послушать тебя, – отбрил он, отходя от окна, в которое смотрел все это время. – Когда Глеб просил тебя устроить на работу, я не думал даже, что у вас такие доверительные отношения.

– У нас нет никаких отношений, – отрезала я. – Мог бы уже догадаться, мистер Я Надумаю Себе Чего-то Там.

– Но ты была с ним, – кивнул он. – И он тебя привез, мисс Навешаю Тебе Лапши На Уши.

– Ты ревнуешь, – ухмыльнулась я. – Да-да! Ты ревнуешь? Ревнуешь!

– Это абсолютно не важно, – нахмурился Вадим.

– О, нет, дорогой! Ты ревнуешь, – засмеялась я и подошла ближе к мужчине. – Я открою тебе маленький секрет, хочешь?

– Ну? – хмуро спросил он, засунув руки в карманы джинс.

– Абсолютно зря, – я погладила ладошкой его пресс, проступающий через футболку.

Он перехватил мою руку и резко дернул на себя, заключая меня в объятия.

– Я тебя попрошу только об одном, – тихо сказал Вадим, касаясь губами моего виска. – Никогда не лги мне. Лучше правда. Любая правда. Но не ложь. Ложь – это предательство. И этого я простить не смогу.

Его сердце гулко колотилось в груди. Я понимала, что рано или поздно нам придется вернуться к теме, из-за которой я неслась домой, перепрыгивая ступеньки. Но как же хотела оттянуть этот момент. Не хотела заставлять Вадима переживать заново весь кошмар. И не хотела, чтобы ему было больно.

Хотя пыталась представить себя на его месте. Как бы я отреагировала, если бы спустя несколько лет мне вдруг сказали, что мои родители на самом деле тогда не погибли, а погибли сейчас? Сейчас, когда я успела похоронить, оплакать и кое-как научиться жить с пустотой в груди, которая образовалась там в то время? Я бы сошла с ума. Поэтому сейчас понимала, что даже эта глупая ревность, не что иное, как передышка, попытка собрать бушующие мысли воедино, чтобы найти хоть какое-то объяснение происходящему и открыто рассказать о том, что было «до».