Пастернак в жизни

Мне по душе строптивый норовАртиста в силе: он отвыкОт фраз, и прячется от взоров,И собственных стыдится книг.Но всем известен этот облик.Он миг для пряток прозевал.Назад не повернуть оглобли,Хотя б и затаясь в подвал.Судьбы под землю не заямить.Как быть? Неясная сперва,При жизни переходит в память

Его признавшая молва.Но кто ж он? На какой аренеСтяжал он поздний опыт свой?С кем протекли его боренья?С самим собой, с самим собой.Как поселенье на Гольфштреме,Он создан весь земным теплом.В его залив вкатило времяВсе, что ушло за волнолом.Он жаждал воли и покоя,А годы шли примерно так,Как облака над мастерскою,

Где горбился его верстак.А в те же дни на расстояньеЗа древней каменной стенойЖивет не человек – деянье:Поступок, ростом с шар земной.Судьба дала ему уделомПредшествующего пробел,Он – то, что снилось самым смелым,Но до него никто не смел.За этим баснословным деломУклад вещей остался цел.

Он не взвился небесным телом,Не исказился, не истлел.В собранье сказок и реликвий,Кремлем плывущих над Москвой,Столетья так к нему привыкли,Как к бою башни часовой.Но он остался человеком,И, если зайцу вперерезПальнет зимой по лесосекам,Ему, как всем, ответит лес.И этим гением поступкаТак поглощен другой, поэт,

Что тяжелеет, словно губка,Любою из его примет.Как в этой двухголосой фугеОн сам ни бесконечно мал,Он верит в знанье друг о другеПредельно крайних двух начал[226].1936

* * *

3 октября 1936 г. Встретил на улице Горького Пастернака. Он еще на даче и хочет остаться там на зиму. Жаловался на усталость. Говорил мне, что поэмы «Хорошо» и «Владимир Ленин» очень понравились наверху и что было предположение, что Владимир Владимирович будет писать такие же похвалы и главному хозяину. Этот прием был принят на Востоке, особенно при дворе персидских шахов, когда придворные поэты должны были воспевать их достоинства в преувеличенных хвалебных словах, – но после этих поэм Маяковского не стало. Борис Леонидович сказал мне, что намеками ему было предложено взять на себя эту роль, но он пришел от этого в ужас и умолял не рассчитывать на него, к счастью, никаких мер против него не было принято. Какая-то судьба его хранила.

(Горнунг Л.В. Встреча за встречей: по дневниковым записям // Пастернак Б.Л. ПСС. Т. 11. С. 86–87)

Дискуссия о формализме. 1936

Зимою была дискуссия о формализме. Я не знаю, дошло ли все это до тебя, но это началось со статей о Шостаковиче, потом перекинулось на театр и литературу (с нападками той же развязной, омерзительно несамостоятельной, эхоподобной и производной природы на Мейерхольда, Мариэтту Шагинян, Булгакова и др.). Потом коснулось художников, и опять-таки лучших, как, например, Владимир Лебедев и др.