Пастернак в жизни

Мне так же трудно до сих порВообразить тебя умершей,Как скопидомкой мильонершейСредь голодающих сестер.Что сделать мне тебе в угоду?Дай как-нибудь об этом весть.В молчаньи твоего ухода

Упрек невысказанный есть.Всегда загадочны утраты.В бесплодных розысках в ответЯ мучаюсь без результата:У смерти очертаний нет.Тут все – полуслова и тени,Обмолвки и самообман,И только верой в воскресенье

Какой-то указатель дан.Зима – как пышные поминки:Наружу выйти из жилья,Прибавить к сумеркам коринки,Облить вином – вот и кутья.Пред домом яблоня в сугробе.И город в снежной пелене —

Твое огромное надгробье,Как целый год казалось мне.Лицом повернутая к Богу,Ты тянешься к нему с земли,Как в дни, когда тебе итогаЕще на ней не подвели.1943

* * *

…Дочь Цветаевой запросила письмом Ник. Ник. Асеева, известно ли место, где погребена Марина Ивановна в Елабуге. В свое время я спрашивал об этом Лозинского, жившего в Елабуге, и он мне ничего не мог по этому поводу сказать. Может быть, исходя из Вашего территориального соседства с Елабугой (может быть, у Вас там есть знакомые), Вы что-нибудь узнаете по этому поводу. Если бы мне десять лет тому назад – (она была еще в Париже, я был противником этого переезда) сказали, что она так кончит и я так буду справляться о месте, где ее похоронили, и это никому не будет известно, я почел бы все это обидным и немыслимым бредом.

(Б.Л. Пастернак – В.Н. Авдееву, 21 мая 1948 г.)

* * *

28 января 1942 г. Очередная «литературная среда» в Доме учителя. Асеев читает отрывки из новой поэмы, еще не законченной им, и новые лирические стихи. Все мелковато и фразеристо, кроме двух безделушек …. Б.Л. председательствует на собрании. Писательских жен сегодня почему-то больше, чем самих писателей, и он заботится, чтобы все удобно сидели, сам бегает за стульями в читальню, рассаживает. В комнате холодно, но он раздевается, подавая тем пример. Перед началом несколько раз подходит к Зин. Ник., которая, кутаясь, сидит у железной печки, и тихо и нежно о чем-то ее спрашивает. Слышу ласковое «киса». Во время чтения Асеева он улыбается, восхищенно качает головой, негромко, но внятно говорит: «Очень хорошо!», «Прекрасно!» – и вообще, ведет себя изумительно изящно, артистически-гостеприимно. Смотрю на него с наслаждением. Он сам в тысячу раз прекраснее асеевских стихов. Он красив и легок. Вот уж поэт в подлинном смысле слова.

(Гладков А.К. Встречи с Борисом Пастернаком. С. 97–98)

* * *