Пасынки Апокалипсиса

Никогда не любил подобных картинок и всегда переживал, что бы я стал делать, доведись мне кого-нибудь на самом деле пытать.

Неожиданно Карина что-то почувствовала и, бегло на меня глянув, скорчила вдруг строгую гримасу, мол, успокойся — не дуркуй. Девушка была права — у меня сейчас включалась именно та часть сознания, что заставляла в самом начале работы с командой Джинна вмешиваться в уничтожение казалось бы плененного противника на палубе корабля.

«Привыкай, — сказал себе я, — Обкатывайся. Ты, Птахин, просто нынче в хорошей компании — учись!»

Подсознательно ожидая выстрела, я отвернулся от картинки допроса и стал внимательно рассматривать эскулапа с капитаном. Врач четко выполнял установку Джинна и сидел сейчас с непроницаемым лицом, а вот кэп исходил злостью. Ему незачем было теперь притворяться и радушничать. Видимо после ситуации с радистом он уже определил для себя судьбу и внутренне готовился достойно встретить собственный конец.

Я встретился с ним взглядами и понял — этот сухопарый азиат не боится смерти — его бесит лишь проигрыш. Неожиданно его ярость передалась мне, и я сообразил, что именно из-за него погиб наш товарищ.

Мне было его теперь не жаль. Трое китайских бойцов в случае удачной операции естественно не ограничились бы захватом мостика и после нашей гибели постарались бы в эту ночь зачистить судно полностью.

У парней был серьезный шанс, однако нам повезло больше…

Неожиданно я вспомнил о заминированных машинах и корпусе судна, однако упоминать об этом для нашей компании было бы смерти подобно. Невыясненные вопросы потянули бы за собой всю цепочку секретов, а как скоры на расправу бывшие легионеры мы уловили с самого начала знакомства.

Оценить насколько права Карина в тактике-стратегии я попросту не успел, потому как прозвучало мое боевое прозвище.

— Фэйс! — громко крикнул Джинн, и неожиданно я почувствовал насколько, все-таки, силен в общении с личным составом этот американец.

После службы офицером в Советской Армии я не раз вспоминал теплым словом моих командиров полка, батальона и роты. Навыки, полученные мной за те два с лишним года, не раз меня выручали.

Стоило произнести в телефонном разговоре с неизвестным собеседником: «Понял» или «Так точно», как сразу становилось ясно, кто у меня на той стороне трубки — служака, или бледная штафирка. Занимаясь в свое время бизнесом мое твердое «Разрешите» открывало двери многочисленных кабинетов, поскольку Россия все-таки была когда-то настоящей сверхдержавой и бывшие служаки занимали иной раз очень уж высокие посты…

Я четко развернулся и твердо шагнул в сторону шефа. Немного меня все-таки напрягал его испытующий взгляд, а он его и не прятал. Напротив. Рассматривал меня сейчас как возможную жертву, но мне это как раз было по фигу.

«Дуэль» на взглядах не состоялась, равно как и диалог.

С лесенки, ведущей на мостик, раздался грохот шагов и в распахнутые двери ввалился Саня Рубан с закованными за спиной руками.

Из-за его спины, погано улыбаясь, выглянула гадко улыбающаяся рожа Лёвы. Встретившись со мной взглядами, он улыбнулся еще шире, многозначительно покивал головой и, помотал рукой около своей шеи, показывая жестом, мол — вешайся…

«21»

— Ла-а-авер, — неожиданно ласково улыбнулся вошедшим Джинн и неожиданно бросил что-то короткое на французском. Как-то плохо увязывалась вальяжная поза цезаря, ну или если хотите властителя мира с побелевшими вдруг костяшками пальцев на рукоятке пистолета.

Шеф был зол, но оценить это я не успел. Мой парадный шаг прервал малорослый азиат (скорее всего вьетнамец). Боец неуловимо оказался у меня на пути и дружелюбно улыбнувшись, показал жестом: «Стой».

От меня не укрылась ни жесткость, запрятавшаяся в раскосых глазах, ни расстегнутая кобура «Беретты».

Легионер протянул руку к моему автомату и по-хозяйски указал пальцем на заткнутый за пояс пистолет. Палец описал следом некий круг, давая понять — отдать нужно все опасное.

Карину разоружал сейчас француз. Никаких вольностей. Парень даже виновато улыбался, мол, вот такие превратности.

Азиат ждал уже, наверное, секунды три. Испытывать судьбу не стоило, тем более что бы они сейчас не нашли уж высказаться-прояснить ситуацию наверняка позволят.

Автомат слегка клацнул, коснувшись пола. Пистолет, правда, немного завяз, расставаясь с тренчиком, но передавая его рукояткой вперед, я еще попытался пробиться через бесстрастность азиата. С тем же успехом можно было бы «сканировать» стену. Эмоций не было.

Решил отдавать все кроме сыворотки «с птичкой» и потащил из кармана шведский перочинник. Последним я выдал легионеру армейский тесак, притаившийся на ноге, и жестом показал, мол, все.

На этом дружелюбность моего очередного конвоира закончилась. Он сделал полшага назад поднял автомат и жестом приказал мне усесться на пол. С Кариной поступили один в один, да еще сунули с ней рядом нашего незадачливого товарища Сашку.

Рук ему так и не расковали.