Пасынки отца народов. Квадрология. Книга вторая. Мне спустит шлюпку капитан

Где я? – тихо выдавила она.

– Дома, мамочка! Дома! – слёзы радости и восторга душили Аделаиду. Мамочка, её марлечка жива! Она совсем не умерла!

– А! А-а-а… а почему я лежу на полу? Что-то случилось? Было землетрясение? – мама по-детски доверчиво и с большим интересом заглядывала Аделаиде в лицо.

– Нет… Землетрясения не было… Это я виновата… Я в школе…

Мама с гримасой боли снова прикрыла глаза:

vПомню… помню… я всё вспомнила… я… – мама, мотнув шеей, шумно проглотила что-то застрявшее в горле. – Всё-ё-ё помню!.. У-в-в-в… ув-в-в-в-в…

Мама, вдруг снова закрыв глаза, повалились на бок. В ту же секунду на её губах вдруг надулся пузырь из слюны какие пускают груднички:

– У-в-в-в… Ув-в-в-в! – мама дёргала веками, но глаз не открывала. Слюнной пузырь стал прозрачным, надулся с лесной орех и лопнул. Тут же, следом за первым надулся второй, за ним третий. Аделаида, как завороженная, смотрела на пузыри и слюнные капли, стекающие по подбородку. Так плохо маме ещё не было! Даже когда она хлестала её по лицу недочищенным лещём!

Мама окончательно поняв, что так за пузырьками и бегущей слюной дебильная Аделаида может наблюдать бесконечно долго, решила окончательно «вернуться», чтоб ускорить события.

– Ты кто? – устало прошептала она. Мама снова её не узнавала!

– Я – твоя дочка – Аделаида!

Какая «дочка»?! У меня нет никакой дочки! – но, внезапно, словно с огромным усилием воли что-то вспомнив, мама приподнялась на руках, пропустив по всему телу судорогу отвращения:

– А-а-а! Я поняла… Уйди, сволочь! Ненавижу тебя! Как я тебя ненавижу! Уйди, Аделаида! Чтоб ты сдохла, а-а-а, как ты меня мучаешь! Ты всю мою кровь выпила капля за каплей! Капля за каплей… Как ты мне делаешь больно!

Видя, что у мамы в углах рта запеклась пена как пена от шампуня, Аделаида испугалась ещё больше, перестала ползать на коленях и попыталась обнять маму.

Пошла вон, дерьмо собачье! Не смей ко мне прикасаться! Не подходи ко мне близко! Я тебя ненавижу! Ты всё мою жизнь отравила. Я ей: «Аделаидочка, доченька!..» А она мне «двойки» со школы! Так я даже не поверила! Я думала, Анна Васильевна шутит!.. А – а – а – а!!! А-а-а-а! Ага-ага-ага! А-а-а!

Мама вдруг снова начала в голос рыдать. Казалось – она обиженный, разочарованный ребёнок, у которого-таки отобрали то самое долгожданное мороженое.

Большая Кукла смотрела со шкафа на простую человеческую жизнь интеллигентной семьи и в глазах её застыл ужас.

Ночью Аделаида очень долго не могла заснуть. Намного дольше, чем обычно. У неё очень странно немели руки и ноги. Было похоже на «минералку» – это когда долго сидишь в неудобной позе, а потом встаёшь, и ноги чужие, и в них как газ из бутылки. И ещё ей хотелось сделать глубокий вдох, но было такое ощущение, что лёгкие как будто не хотели разворачиваться и воздух входил и выходил только в нос. Это было ужасно и мучительно. А под утро, забывшись ненадолго каким-то дырявым, похожим на решето, сном, она внезапно проснулась от страшной боли внизу живота. Ей показалось, что живот болит от того, что очень хочется писать. Она с трудом слезла с постели и, держась за стенки, доползла до туалета. Теперь казалось, что уже болит всё тело. Тошнило так, что можно было рвать прямо в коридоре. Отравилась она чем-то, что ли? Но ведь не ела ничего вчера, ведь маме было плохо, и она не хотела лишний раз выходить из «детской» комнаты, чтоб маму не беспокоить. Тогда чем же всё таки отравилась?

Посидев немного в туалете, стараясь собраться силами, Аделаида решила, что пора выходить, чтоб не привлекать к себе внимания. Она привычно заглянула в унитаз и… В эту секунду она поняла, что всё кончено. Она смертельно больна: унитаз был полон крови…