Пасынки Третьего Рима

– Ты не знаешь Санджита! – ухмыльнулась Мартиша. – Это такой великий комбинатор!.. Но, несмотря на это, торгует он честно. И исполнителей своих заказов «принеси-достань-добудь» никогда не обманывает. Так что насчет оплаты не беспокойся. Выкупим мы твоего брата!

Они осторожно обогнули галерею (Существо категорически не рекомендовала идти по прогнившей деревянной лестнице) и оказались перед длинной и извилистой чередой контейнеров.

Как и следовало ожидать, все они были вскрыты, а их содержимое небрежно разбросано там и сям вперемешку с прошлогодними листьями, сухими ветками, драными лохмотьями грязного полиэтилена и прочим мусором. Марк с любопытством оглядывал целую и поломанную вычурную мебель, витиеватые люстры, осколки посуды, статуэток и помутневших зеркал, обрывки каких-то тряпок… На всем царила печать угрюмого запустения и заброшенности.

– Ур-роды… – горестно простонала Мартиша. – Варвары! Каждый раз сердце кровью обливается, когда вижу такое! Это же наша история, наше прошлое, а они… Я бы отсюда все к себе в музей увезла, честное слово! Но для этого мне понадобится целый грузовик, и не один, а где я его возьму?.. Впрочем, справедливости ради должна сказать, что один лабаз мы с Крокодилом все-таки однажды отсюда вывезли – то есть то, что в нем еще оставалось. Там были старинные ткани ручной работы и народные костюмы конца позапрошлого века. Ну, ты видел их у меня в музее. Это все отсюда. Игрушки многие старинные – тоже отсюда. Их-то я в первую очередь спасаю.

Крыс кивнул, пряча снисходительную улыбку солидного, много повидавшего и пережившего мужчины. Мартиша была взрослой женщиной, но чуть только речь заходила про игрушки – загоралась, как маленькая девочка. Судя по тому, что он видел в ее доме в процессе обещанной и проведенной хозяйкой экскурсии по ее «закромам», страсть к этим атрибутам детства она питала давнюю и неизбывную. Подбирала, где только можно, бесхозных кукол, мягких зверюшек и прочее и тащила к себе в мастерскую. Там она приводила найденышей в порядок, а потом совершенно бескорыстно раздаривала большую их часть детям, оставляя себе лишь немногих, от которых не в силах была отказаться. Чаще всего это были именно старинные игрушки – пятидесяти-столетней давности и куда более древние. Мартиша объясняла, что они – слишком ценные исторически, редкие и чересчур хрупкие, чтобы ими играть, и поэтому место им – в музейной коллекции, где о них будут заботиться и время от времени подновлять и чинить.

Марк и его спутница двинулись вдоль рядов, внимательно осматривая разбросанные по земле останки былого богатства этого места и не забывая поглядывать вокруг и на небо, чтобы не пропустить возможного нападения врага.

Что-то колко, пронзительно-небесной голубизной, сверкнуло в стороне под лучами солнца. Заинтересованный Марк, кинув очередной взгляд на небо, осторожно приблизился и пошевелил копьем груду полусгнившего тряпья, возвышающуюся на краю глубокой грязной лужи.

Из-под тряпок вдруг шустро выкарабкалась огромная многоножка (скавен вздрогнул от неожиданности) и испуганно зашуршала наутек.

– Осторожнее! – послышался обеспокоенный возглас Мартиши. Крыс опустил занесенное было над удирающей тварюшкой копье и отступил.

– Они опасны? – спросил он.

– Эти – пока нет. Но кто их знает… – неопределенно ответила Существо. – Чего тебя туда понесло?

– Тут блестит что-то. Вдруг ценное?

– Все ценное и более-менее поддающееся транспортировке отсюда уже давным-давно уперли я и мои неизвестные местные коллеги, – возразила женщина. – Впрочем… дай-ка мне копье. И следи, чтоб еще чего не вылезло.

Марк с настороженным арбалетом занял наблюдательную позицию, напряженно глядя, как Мартиша осторожно ворошит концом копья хлам.

– Однако… – через пару минут сказала она. – Я всегда знала, что они умеют звать на помощь тех, кто может им помочь…

– Кто?

– Игрушки. Но не всякие, а только те, что когда-то побывали в детских руках. Которыми играли. Можешь, конечно, не верить, но я уже неоднократно убеждалась в этом.

Сирена откинула очередную тряпку, и на свет явилось обшарпанное тельце старинной куклы в расползшемся от времени и сырости гнилом платьице. На груди ее неожиданным и жутковатым контрастом сверкала веселым синим камушком небольшая золотистая брошка. Этот-то блеск и привлек внимание Марка.

– Постереги-ка… – попросила женщина. Крыс кивнул.

Мартиша осторожно освободила найденку от напластований слежавшегося мусора.

– Вот заразы… – услышал скавен. – Голову-таки разбили. Ничего, малышка, потерпи, скоро все будет хорошо.

«Разговаривает с игрушками, как с живыми существами, – подумал алтуфьевец. – Шиза у нее на этой почве, что ли?»

Он искоса наблюдал, как Существо осторожно выуживает из мусора осколки разбитой фарфоровой головки, как бережно, едва касаясь, заворачивает их в извлеченные из рюкзака мешочки, пакетики и просто куски тряпочек и полиэтилена, как столь же осторожно укладывает найденное в рюкзак, причем осколки – в верхний клапан.