ВСТУПЛЕНИЕ

Личность основателя династии легендарна. Такова историческая традиция. Монархическая власть всегда вызывала у подданных трепет. Даже когда она остаётся в прошлом, к прежним самодержцам принято испытывать романтические чувства. Россия позволила себе редкое исключение: основатель царственной династии известен очень хорошо. Настоящая сословно-представительная монархия возникла у нас в XVII в., после 150 лет почти тиранической власти «забирателей земель» (Ивана III, Василия III и Ивана Грозного), после Великого разорения и жестокой Смуты. Создана она была уникальным для того времени демократическим путём.

На Западе единственным примером выбора правителя более или менее народным представительством было в то время избрание Вильгельма Оранского штатгальтером, т. е. наместником Семи провинций в 1572 г., в самом начале 80-летней войны за независимость Нидерландов от Испанской и Священной Римской империй. «Славная революция» в Англии, которая привела на престол Вильгельма Оранского в 1688 г., была, по сути, военным переворотом. Власть штатгальтера и английского короля была ограничена Генеральными штатами и парламентом. Суть в обоих случаях состояла в оформлении власти нового дворянства и буржуазии. До более представительной демократии западным странам было ещё очень далеко: власть имущие там просто не усвоили себе её выгоды.

Пример торжества всенародного волеизъявления впервые в Европе Нового времени воссиял с востока, из России. В 1613 г. Земский собор выборных представителей всех 50 уездов страны избрал на престол Михаила Фёдоровича Романова (1613–1645). В выборах принимали участие все лично свободные подданные Великой Российской державы, независимо от их богатства, национальности или вероисповедания. (На Западе, замечу в скобках, этот уровень демократичности выборов был достигнут только во второй половине XX в.; с того времени Запад и пытается «учить демократии» весь мир.)

Земский собор не ограничился избранием государя «всей землёй». Он продолжил работать ещё 9 лет, три созыва (1613–1615, 1616–1618 и 1619–1622 гг.)[1]. Именно народные представители решали важнейшие государственные вопросы, первым из которых было строительство и укрепление самодержавия на благо подданных нашей страны. И именно они позже, в 1649 г., дали самодержавной власти мощную законодательную основу — Соборное уложение, — на которой власть династии Романовых покоилась следующие два столетия.

На представлениях о личности первого Романова, Фёдора Никитича, отца царя Михаила, демократичность появления новой царствующей династии сказалась самым положительным образом. Было понятно, что именно он подготовил сына к политическому поприщу и создал условия для того, чтобы кандидатура Михаила была весьма удачной для избрания на престол. В то же время вовсе не отец, пребывавший с 1611 г. в польском плену, проложил своей династии путь к трону. Самодержавие Романовых было создано Земскими соборами. Отец нового царя, вернувшись из плена в 1619 г., стал Всероссийским патриархом под именем Филарет и реальным соправителем своего сына. Он, как полагают многие историки, попытался сломать демократическую основу власти новой династии и потерпел в своей политике поражение.

В результате стройная легенда о родоначальнике просто не смогла сложиться. Человека, основавшего династию Романовых, то излишне превозносили, то остервенело изобличали.

Столкновение панегирических и обличительных оценок Филарета началось ещё при его жизни и длится уже четыре сотни лет. Разобраться в них было нелегко, тем более что речь идет о действительно яркой, незаурядной личности, поставленной в сложнейшие исторические условия.

Устремления и поведение Фёдора Никитича, в монашестве Филарета, в значительной мере определялись не привходящими обстоятельствами, а принадлежностью к высокому роду. Причастные к высшей власти Романовы ощущали себя хозяевами на Русской земле и считались со своим положением лишь относительно нескольких знатнейших фамилий, одна из которых — родственная — царствовала.

За преимущества родовитости приходилось платить. Фёдор Никитич в полной мере испытал опасность близости к трону и тяготы власти. Как в искаженном высокой гравитацией пространстве, близ трона деформировалась обычная мораль. В отличие от многих Фёдор-Филарет, вынужденно подчиняясь этим нравственным искривлениям, неизменно держался с достоинством государственного мужа, а не временщика-властолюбца.