Патрик Мелроуз. Книга 1

Патрик шел к колодцу. В руках он крепко сжимал серый пластмассовый меч с золотой рукоятью и сбивал им розовые цветы валерианы, что росла на стене, огораживавшей террасу. Если на стебле фенхеля сидела улитка, Патрик ударял по нему мечом, чтобы сбросить ее на землю. По сброшенной улитке надо было топнуть и стремглав убежать, потому что она становилась склизкой, как сопли. Потом он возвращался, разглядывал осколки коричневой раковины в мягкой серой плоти и жалел, что ее раздавил. Давить улиток после дождя было нечестно, потому что они выходили играть, купались в лужах под мокрыми листьями и вытягивали рожки. Если коснуться рожек, они отдергивались, и он тоже отдергивал руку. Для улиток он был как взрослый.

Однажды он случайно оказался у колодца, хотя шел совсем не туда, и поэтому решил, что обнаружил тайную короткую тропку. С тех пор, когда с ним никого не было, он ходил к колодцу только этой тропкой. Через террасу, где росли оливы, а вчера ветер ерошил их листву так, что она из зеленой становилась серой, а потом наоборот, из серой — зеленой, будто кто-то водил пальцами по бархату, превращая его из темного в светлый.

Он показал тайную тропку Эндрю Бэнниллу, но Эндрю заявил, что она слишком длинная и что обычной дорогой короче, поэтому Патрик пригрозил, что бросит Эндрю в колодец. Эндрю испугался и заплакал. А перед тем как Эндрю улетал в Лондон, Патрик сказал, что выбросит его из самолета. Хны-хны-хны. Патрик никуда не улетал, его даже в самолете не было, но он сказал Эндрю, что спрячется и подпилит пол вокруг его кресла. Няня Эндрю назвала Патрика гадким мальчишкой, а Патрик сказал ей, что Эндрю слюнтяй.

Няня Патрика умерла. Мамина знакомая сказала, что ее забрали на небо, но Патрик сам видел, как ее положили в деревянный ящик и опустили в яму. А небо совсем в другой стороне. Наверное, эта тетя все наврала, хотя, может быть, няню отправили, как посылку. Мама очень плакала, когда няню положили в ящик, и говорила, что плачет из-за своей няни. Только это глупо, потому что ее няня жива и здорова, они ездили к ней на поезде, и там было очень скучно. Она угощала Патрика невкусным пирожным, в котором внутри почти не было джема, а только противный крем со всех сторон. Няня говорила: «Я знаю, тебе нравится», только это была неправда, ведь он в прошлый раз объяснил, что ему ни капельки не нравится. Пирожное называлось песочное, и Патрик сказал, что его наверно делают из песка. Мамина няня долго смеялась и обнимала его. Было противно, потому что она прижимала свою щеку к его щеке, а дряблая кожа свисала, как куриная шея с кухонного стола.

И вообще, зачем маме няня? У него няни больше не было, хотя ему всего пять лет. Отец сказал, что теперь он — маленький мужчина. Патрик помнил, как ездил в Англию, когда ему было три года. Зимой. Он первый раз увидел снег. Он помнил, как стоял на дороге у каменного моста. Дорога была покрыта изморозью, а поля — снегом. Небо сияло, дорога и живые изгороди сверкали, а у него были синие шерстяные варежки, и няня держала его за руку, и они долго стояли и глядели на мост. Патрик часто вспоминал все это, и как потом они сидели на заднем сиденье в машине, и он улегся к няне на колени и смотрел ей в лицо, а она улыбалась, а небо за ней было очень широкое и голубое, и он уснул.

Он вскарабкался по крутой тропке к лавровому дереву и очутился у колодца. Патрику не позволяли здесь играть, но он любил это место больше всего. Иногда он залазил на прогнившую крышку и прыгал на ней, как на батуте. Его никто не мог остановить. Не очень-то и старались. Под растрескавшимися пузырями розовой краски виднелась черная древесина. Крышка зловеще поскрипывала, и у него замирало сердце. Ему не хватало силенок полностью сдвинуть крышку, но, когда колодец оставляли открытым, Патрик швырял в него камешки и комки земли. Они падали в воду с гулким плеском и разбивались в черной глубине.

На самом верху Патрик торжествующе вскинул меч. Крышка колодца была сдвинута. Он начал искать подходящий камень — большой, круглый и тяжелый. В поле неподалеку нашелся красноватый валун. Патрик обхватил его обеими руками, подволок к колодцу, взвалил на бортик, подтянулся, оторвал ноги от земли и, свесив голову вниз, уставился в темноту, где пряталась вода. Он ухватился за бортик левой рукой, столкнул валун вниз и услышал, как тот плюхнулся в глубину, увидел, как плеснула вода, как в потревоженной поверхности неверным светом отразилось небо. Вода была тяжелой и черной, как нефть. Он крикнул в колодезную яму, где сначала зеленели, а потом чернели сухие кирпичи. Если свеситься еще ниже, то можно было услышать влажное эхо своего голоса.