Патрик Мелроуз. Книга 1

Патрик решил взобраться на самый верх колодца. Обшарпанные синие сандалии как раз помещались в трещины между камнями кладки. Он хотел встать на бортик над колодезной ямой. Он уже так делал, на спор, когда у них гостил Эндрю. Эндрю стоял у колодца и ныл: «Патрик, не надо, слезай, ну пожалуйста». Эндрю трусил, а Патрик не трусил, но сейчас, когда он сидел на корточках на бортике, спиной к воде, у него кружилась голова. Он очень медленно встал и, распрямляясь, ощутил, как пустота зовет его, тянет к себе. Ему чудилось, что если он шевельнется, то обязательно соскользнет вниз. Чтобы ненароком не пошатнуться, он крепко стиснул кулаки, поджал пальцы на ногах и напряженно уставился на утоптанную землю у колодца. Меч все еще лежал на бортике. Меч нужно было воздеть в ознаменование подвига, поэтому Патрик осторожно потянулся, невероятным усилием воли превозмогая страх, сковавший все тело, и ухватил исцарапанный, покорябанный серый клинок. Потом он нерешительно согнул колени, спрыгнул на землю, выкрикнул «ура!», голосом изобразил бряцание стали и торжествующе замахал мечом, отражая нападение незримого врага. Он шлепнул клинком по стволу лавра, пронзил воздух под кроной и с предсмертным стоном ухватился за бок. Он любил представлять, как римскую армию окружают полчища варваров, и тут появляется он, отважный командир особого легиона солдат в пурпурных плащах, и спасает всех от неминуемого поражения.

Когда он гулял по лесу, то часто вспоминал Айвенго, героя своего любимого комикса{3}

. Айвенго, шествуя по лесу, оставлял за собой просеку. Патрику приходилось огибать стволы сосен, но он воображал, что прорубает себе путь и величественно шагает по бору у дальнего конца террасы, валя деревья направо и налево. Он вычитывал в книгах всякую всячину и много о ней думал. Он узнал о радуге из нудной книжки с картинками, а потом увидел радугу на лондонских улицах после дождя, когда пятна бензина на асфальте расплывались в лужах и рябили лиловыми, синими и желтыми кругами.

Сегодня гулять в лесу не хотелось, и он решил попрыгать по террасам. Это было почти как летать, но кое-где ограда была слишком высока, и он швырял меч на землю, садился на каменную стену, свешивал ноги, а потом хватался за край и висел на руках, прежде чем спрыгнуть. В сандалии набивалась сухая земля из-под виноградных лоз, так что дважды пришлось разуваться и вытряхивать комья и камешки. Чем ниже в долину он спускался, тем шире становились пологие террасы, и можно было просто перепрыгивать через ограду. Он глубоко вздохнул, готовясь к последнему перелету.

Иногда он прыгал так далеко, что чувствовал себя Суперменом, а иногда бежал быстрее, вспоминая овчарку, которая гналась за ним по пляжу в тот ветреный день, когда их пригласили на обед к Джорджу. Патрик умолял маму отпустить его погулять, потому что любил смотреть, как ветер взрывает море, будто разбивает бутылки о скалы. Ему велели не уходить далеко, но он хотел быть поближе к скалам. К пляжу вела песчаная тропка. Патрик пошел по ней, но тут на вершине холма появилась косматая толстая овчарка и залаяла. Заметив ее приближение, Патрик бросился бежать, сначала по извилистой тропинке, а потом напрямик, по мягкому склону, все быстрее и быстрее, делая огромные шаги и раскинув руки навстречу ветру, пока наконец не спустился с холма на полукруг песка у скал, куда доплескивали самые большие волны. Он оглянулся и увидел, что овчарка осталась далеко-далеко наверху, и понял, что она его все равно бы не догнала, потому что он так стремительно мчался. Только потом он задумался, гналась ли она за ним вообще.

Тяжело дыша, он соскочил в русло высохшего ручья и вскарабкался на громадный валун между двумя кустиками бледно-зеленого бамбука. Как-то раз Патрик придумал игру и привел сюда Эндрю, поиграть. Оба взбирались на валун и пытались столкнуть с него друг друга, притворяясь, что с одной стороны яма, полная острых обломков и лезвий, а с другой — бассейн меда. Тот, кто падал в яму, умирал от миллиона порезов, а тот, кто валился в бассейн, тонул в густой вязкой золотистой жиже. Эндрю все время падал, потому что он слюнтяй.

И папа Эндрю тоже был слюнтяй. В Лондоне Патрика пригласили на день рождения к Эндрю, и там посреди гостиной стояла здоровенная коробка с подарками для всех гостей. Все по очереди вытаскивали из коробки подарки, а потом бегали по комнате, сравнивали, кому что досталось. Патрик запихнул свой подарок под кресло и пошел за другим. Когда он доставал из коробки еще один глянцевый сверток, к нему подошел папа Эндрю, присел на корточки и сказал: «Патрик, ты ведь уже взял себе подарок, — но не сердито, а таким голосом, будто предлагал конфету, и добавил: — Нехорошо, если кто-то из гостей останется без подарка». Патрик с вызовом посмотрел на него и ответил: «Я еще ничего не взял», а папа Эндрю отчего-то погрустнел и стал похож на слюнтяя, а потом сказал: «Хорошо, Патрик, но больше подарков не бери». Хотя Патрику досталось два подарка, папа Эндрю ему разонравился, потому что хотелось еще подарков.