Патрульные Апокалипсиса

– Совершенно неверно, mon ami. Мы, французы, восхищаемся практичностью, особенно унизительной практичностью низвергнутых богатых, которые находят способы восстановить свои капиталы. У вас в Америке то же самое делают, даже более открыто. Предприниматель-мультимиллионер теряет компании, отели или свои предприятия – теряет все. Потом восстанавливает свое состояние, и вы делаете из него героя. Не такие уж мы разные, Дру. Верховный владыка становится гонимым неудачником, а затем прикладывает усилия и возвращается на трон. И мы ему аплодируем, не задумываясь об этике его поведения. А вот что граф надеется получить от нацистов – кто его знает?

– Послушаем пленку.

– Можно, конечно, но она лишь подтверждает приказ графа Страсбургского мадам Кортленд прийти в Лувр в час дня.

Вашингтон, округ Колумбия. Было всего пять часов утра, а Уэсли Соренсон спать уже не мог. Осторожно и медленно он слез с кровати, стараясь не разбудить спящую рядом жену, и тихо прошел через спальню к туалетной комнате.

– Что ты делаешь, Уэс? – сонным голосом спросила жена. – Ты был в ванной всего полчаса назад.

– Ты слышала?

– В чем дело? У тебя что-то со здоровьем, а мне не говоришь?

– Не со здоровьем.

– Тогда мне и спрашивать не надо, правильно?

– Что-то не так, Кейт, что-то, чего я никак не пойму.

– В это трудно поверить.

– Почему? Я всю жизнь ищу недостающие звенья цепи.

– Ты их собираешься искать в темноте, дорогой?

– В Париже давно утро и совсем не темно. Спи.

– Хорошо. Так и тебе будет спокойней.

Соренсон опустил лицо в умывальник с холодной водой – привычка после возвращения с операции, – надел халат и спустился на кухню. Нажал на кнопку автоматической кофеварки, запрограммированной домработницей после вчерашнего ужина, подождал, пока кофе набралось с чашку, налил себе и прошел в кабинет за гостиной. Сел за свой стол длиной в два с половиной метра, отпил кофе и полез в нижний ящик за своими «абсолютно запретными» сигаретами – тоже привычка после возвращения с операции. С удовольствием затянувшись, он взял телефонную трубку с искусно сделанной консоли, проверил, не прослушивается ли линия, и набрал частный номер Моро в Париже.

– Это Уэс, Клод, – сказал Соренсон, услышав в трубке отрывистое «Oui?».

– Сплошные американцы с утра. Ваш сварливый Дру Лэтем только что уехал от меня с очаровательной, хотя и загадочной Карин де Фрис.

– В чем же загадка?

– Пока не уверен, узнаю – скажу. У нас, однако, наметился прогресс. Ваша невероятная находка, Жанин Клуниц, приближает нас к цели. Наш зонненкинд ведет себя предсказуемо в своей сфере непредсказуемости.

Моро описал утренние события в Париже, относящиеся к жене посла.

– Она сегодня днем должна встретиться со Страсбургом в Лувре. Мы, естественно, будем за ними следить.

– У эльзасских Страсбургов та еще история, если мне не изменяет память.

– Правильно, а граф пошел еще дальше.

– Эльзас-Лотарингия? – спросил директор отдела консульских операций.

– Нет, это вдобавок ко всему, но мы займемся этим потом, друг мой. Посол… его программа в силе?

– Программа-то в силе, хорошо бы, чтобы он сдержался и не задушил эту суку.

– У нас здесь все для него готово, уверяю вас… Ну а у вас как? Что происходит у вас за океаном?

– Нечто невообразимое. Помните тех двух нацистов-киллеров… как их там называют?

– Вы, наверно, говорите о тех, кого Витковски отправил на военно-воздушную базу «Эндрюс»?

– О тех самых. Из них такое дерьмо полезло, что, если открыть шлюзы, администрации президента придет конец.

– Что вы такое говорите?

– Это они

говорят, у них, представьте себе, есть прямые и точные доказательства причастности вице-президента и спикера палаты к неонацистскому движению в Германии.

– Просто возмутительно! И где же эти так называемые доказательства?

– Напрашивается вывод, что они могут поднять трубку, позвонить в Берлин, и документы пришлют немедленно, возможно факсом.

– Это же блеф, Уэс, вы-то знаете.

– Безусловно, но это блеф с фальшивыми документами. Вице-президент в ярости. Он хочет слушания в сенате и уже даже подобрал целый полк взбешенных сенаторов и конгрессменов из обеих партий, готовых опровергнуть обвинения.

– Это, боюсь, опрометчивый шаг, – сказал Моро, – учитывая тамошний климат, охотников на ведьм.

– Мне только того и надо, чтоб он понял. Я живо представляю себе, какое впечатление на наши охочие до сенсаций средства массовой информации произведут даже самые дутые «официальные доказательства». Правительственные бланки, особенно бланки разведки и уж тем более бланки немецкой разведки, можно размножить за секунды. Боже мой, что, если они будут мелькать на экранах по всей стране?

– Да, обвиняемые приговорены до слушаний, – согласился глава Второго бюро. – Подождите, Уэсли, – осекся Моро, – чтобы это произошло, двум убийцам потребовалось бы содействие неонацистской верхушки, разве не так?

– Так. Ну и что?