Паутина

Дабы не шокировать несчастных так сразу, опера решили сначала допросить их, что поручили Руденко, которого в бок подталкивала гадалка и который потому сам на это дело и вызвался. Ему, конечно, было понятно, что тайным двигателем допроса станет Яна Борисовна, однако Три Семерки сделал важный вид и пригласил понятых пройти на кухню, где в тот момент никого из оперов не было и где можно было относительно спокойно вести беседу.

— Пискунова Анастасия Викторовна, — нерешительно произнесла женщина, когда Яна попросила ее представиться.

— Сергей Николаевич Пискунов, — следовал ей мужчина, когда Милославская на него подняла глаза.

— Что вы можете сказать о личности мужчины, находившегося в этой квартире? — продолжала гадалка, а Семен Семеныч записывал.

— Но нас, кажется приглашали быть понятыми, — недовольно заметил Пискунов.

— Кажется, да, — ядовито ответил Руденко, — но по правилам вы должны сначала ответить на вопросы.

Лжесвидетельство карается законом, напоминаю. И если вы что-то знаете, но скроете…

Похоже, сказанное Семеном Семенычем подействовало.

— Мужчины? — сразу удивленно переспросила Анастасия Викторовна и посмотрела на своего мужа. Тут же, придя к кое-каким соображениям, она протянула: — А-а-а, так это, наверное, хозяин кварти-иры… А что произошло? С ним что-нибудь случилось?

— Хозяин квартиры? — изумилась гадалка, не отвечая на вопрос понятой.

— Что-о? — удивленно воскликнул Три Семерки.

— Да, наверное, он, — ответил, переменившись, Пискунов, — тут из мужчин, по-моему, только он появлялся. Высокий такой, чернявенький?

Милославская ничего не могла ответить насчет примет покойника, поскольку в ее сознании запечатлелось только большое красное пятно, поэтому она поспешила задать следующий вопрос:

— А как же девушка? Девушка разве тут не проживала? Щербатова Елена Николаевна?

— Девушка? Елена? — оживилась Пискунова. — Так это сожительница его, поди.

— Стоп! Стоп! Стоп! — вступил в разговор Три Семерки. — Давайте все по порядку, а? Я вас спрашиваю — что вы можете сказать о личности хозяина квартиры. Пожалуйста, отвечайте, соблюдая логическую последовательность. От и до, все по порядку. Иначе в протоколе потом никто не разберется!

— Но что все-таки произошло? — с возмущением произнесла Анастасия Викторовна, поправляя полу своего халата.

— Давайте об этом после допроса? — сердито парировал.

Руденко.

— Думаю, произошедшее вас не обрадует, — вмешалась гадалка, — поэтому не спешите увидеть то, что находится в соседней комнате, — Яна многозначительно кивнула вправо.

Пискуновы невольно последовали за ней взглядом, и оба как-то съежились, наверное, попытавшись представить себе случившееся с их соседом и представляя себя на его месте.

— Итак, — поторопила их гадалка.

— То, что мы знаем, может быть, всего лишь сплетни, — краснея, начала Анастасия Викторовна, — по крайней мере об этом все говорят. А если честно, то еще я про это слышала от одной…

— Давайте не будем углубляться в этимологию сплетен, — поморщившись, заявила гадалка, поняв, что имеющаяся у Пискуновой информация почти стопроцентно достоверна, — рассказывайте.

— В начале девяностых этот человек…

— Кто он? Назовите имя, — перебил Три Семерки.

— Е… Евсеев, Илья, отчества не знаю, — заикнувшись, ответила женщина. Секундой позже она продолжала: — В начале девяностых он занялся пошивом обуви. Умел ориентироваться на моду и спрос, вообще, соображал в вопросах торговли, поэтому довольно быстро преуспел. Разбогател, то есть.

— Говорят, приобрел дом, машину, — вмешался Сергей Николаевич.

— Да, — подтвердила его супруга, — были и поездки на юг, заграницу, бары, рестораны, казино, девочки. Но денег-то хотелось больше и больше. А для больших денег нужен большой бизнес. Ему раскрутиться захотелось, расшириться немного. Он вроде решил взять взаймы. Занял большие деньги, ну, так люди говорят, — замялась рассказчица.

— Дальше, дальше, — поторопила ее гадалка.

— Кредитовал он энную сумму, а тут товарищ его какой-то объявился. Упал в ноги к Илье.

— Говорит, выручай, брат, — продолжал уже Пискунов, видя, что жена слишком разволновалась, рассказывая, — а не то мне крышка. Попал я, говорит, на бабки. Крупно попал. Ну, а Евсеев, видно, тоже в долгу у него был. Тот и припомнил ему давнее. Распили они вместе бутылку-другую, и дал Илья ему взаймы большую часть из того, что сам занял. Тот благодарить стал, обещал золотые горы. Ну, договорились, они о сроке отдачи денег. Пришлось Евсееву попридержать пока свои идеи.

А тут как назло у него что-то не ладиться стало. А кредитор-то взял и смылся. Илье деньги взять негде, не то чтоб долг отдать, но и свои-то дела поправить. А проценты-то бегут. День-другой, и вообще без штанов остаться можно. Вовремя спохватился Евсеев. Решил нажитое продавать, чтоб скорей от долгового ярма избавиться. Ему уж угрожать тогда заимодавцы стали…

— Продал все, — продолжала Пискунова, — на оставшееся вот эту квартирку и купил. Стал жить намного скромнее…

— А Елена? — нетерпеливо спросила Милославская.