Паутина и скала

Несколько минут Джордж сидел тихо, скованно, все еще дер shy;жа последнюю страницу. Потом медленно, стиснув зубы, сложил листы вместе, аккуратно свернул, разорвал надвое, потом еще раз, неторопливо поднялся, подошел к открытому иллюминато shy;ру, просунул в него руку и медленно выпустил клочки между пальцами в темноту, в воду.

Книга седьмая. Oktoberfest [18] *

На судне у Джорджа было время подумать, как выпутаться из паутины, сплетенной его разумом и сердцем. Об Эстер он ду shy;мал постоянно. Ярость его прошла, смятение улеглось, и в спо shy;койствии моря и солнца, в пространстве между материками, он вновь бесстрастно переживал годы их совместной жизни. Вплоть до того дня, когда честно высказал все, что понимал и чувство shy;вал, когда предсказал Эстер нынешнее положение вещей.

«Ты самый лучший и верный друг, какой только у меня был. Ты самая благородная, замечательная и красивая женщина, какую я только видел. Ты та женщина, которую я люблю». Эти слова го shy;ворило его сердце. А потом холодно вмешался разум со своими со shy;ображениями, о которых сердце не имело понятия: «И что бы ни сталось со мной, когда бы ни покинул тебя, как рано или поздно случится…» – сказал разум; а затем снова вмешалось сердце: - «…в глубине души я буду любить тебя вечно».

Все так и вышло. Он любил Эстер и вот теперь покидал. Плыл за границу, чтобы избавиться от нее, от Нью-Йорка, от книги, от всего, связанного с их общей жизнью - и с отчаянной, детской надеждой сознавал, что его отъезд -

попытка спастись бегст shy;вом от страдания, заключенного в нем самом.

Но то была не единственная причина его добровольного изгна shy;ния. Он не только спасался бегством, но и отправлялся на поиски. Собирался пожить месяц-другой в Англии и во Франции, а потом поехать в Германию, провести там осень.

Он уже бывал в Германии, правда, недолго, и эта страна сра shy;зу и навсегда очаровала его. Может, это чудо сотворила немец shy;кая кровь отца ? Ему в это верилось.

И теперь он собирался узнать получше эту страну с ее лесами и городами, уже запавшую ему в сердце, но не как чужая страна, а как некая вторая родина его духа.

44. ВРЕМЯ – ЭТО МИФ

Джордж уехал, чтобы забыть Эстер, но только и делал, что вспоминал о ней. Он заболел от страдания, от мыслей о покину shy;той женщине, и от его болезни не было лекарства. Руки и ноги его стали непослушными, вялыми, сердце лихорадочно билось в удушливом ритме, внутренности ослабли, горло жгло, грудь сдавливало от жуткого несварения желудка. Он не мог перевари shy;вать пищу, и его тошнило по нескольку раз в день.

Ночами, после лихорадочного хождения по лондонским ули shy;цам до трех-четырех часов, он укладывался в постель и погружал shy;ся в болезненное забытье, в котором события и люди из прошлой жизни входили в настоящую, но сознавал при этом, что видит сон и может прекратить этот отвратительный транс в любую ми shy;нуту. Наконец ранним утром, когда люди шли по улице на рабо shy;ту, он крепко засыпал и лежал, как опоенный, до полудня.