Паутина и скала

Обнаружить причину манящей силы этого города нелегко. Мюнхен очень солиден, очень степенен, но отнюдь не скучен. В Мюнхене варят лучшее в Германии и во всем мире пиво, там есть огромные, прославленные на всю страну пивные погреба. Баварец считается Национальным Весельчаком, остроумным, чуда shy;коватым, на множестве открыток он изображается в народном костюме, сдувающим пену с пивной кружки. В других районах Германии, услышав, что вы едете в Мюнхен, люди поднимут взгляд и восхищенно вздохнут:

– Ach! Miinchen… ist schon![31]

Мюнхен не является, как многие другие немецкие города, сказочной страной готики. По всей стране разбросано множест shy;во городов, городков, деревень, обладающих в гораздо большей степени очарованием готического мира, великолепием готичес shy;кой архитектуры, романтичностью готических ландшафтов. Та shy;ков Нюрнберг, таков менее известный, но более впечатляющий Ротенбург, такова старая центральная часть Франкфурта, древ shy;ний Ганновер обладает таким готическим великолепием старых домов и улиц, до которого Мюнхену далеко. То же самое можно сказать об Айзенахе в Тюрингии. О Бремене; о множестве город shy;ков по Рейну и по Мозелю, о Кобленце и Хильдесхайме, о Стра shy;сбурге в Эльзасе, о множестве деревушек и городков в Шварц shy;вальде и Гарце, в Саксонии и Франконии, на ганзейском севере и в альпийских долинах Баварии и Тироля.

В Мюнхене нет древних замков, возведенных на отвесной ро shy;мантической скале, нет жмущихся к ней древних домов. Нет не shy;ожиданной, волшебной красоты холмов, нет таинственности темных лесов, нет романтической прелести пейзажа. Очарование Мюнхена больше ощущается, чем видится, и это усиливает его загадочность и привлекательность. Мюнхен стоит на равнине, и, однако, каждый каким-то образом знает, что неподалеку нахо shy;дятся зачарованные вершины гор. Джордж слышал, что в ясный день оттуда видны Альпы, но не был в этом уверен. Альп из Мюнхена он ни разу не видел. Он видел их на открытках с пано shy;рамным видом города, поблескивающими вдалеке, словно зача shy;рованные клубы дыма. И решил, что эта картина – плод фанта shy;зии. Фотограф поместил их туда, так как, подобно Джорджу, чув shy;ствовал, осознавал, что они там.

Как рассказать об очаровании Мюнхена! Оно такое несо shy;мненное и вместе с тем непередаваемое.

Каждый большой город обладал для Джорджа особым запахом. На изогнутых улицах Бостона пахло свежесмолотым кофе и дымом. Чикаго при западном ветре явственно пахнул жареной свининой. Чем пахнет Нью-Йорк, определить было сложнее, но Джордж считал, что это запах динамо-машины, электричества, подвала, старого кирпичного дома или административного зда shy;ния, спертый, чуть затхлый и сырой, с тонкой примесью свеже shy;го, чуть гнилостного запаха гавани. Запах Лондона тоже был сме shy;шанным и вместе с тем определенным. Самым сильным был за shy;пах тумана с примесью чуть кисловатого запаха угольного дыма. Добавьте сюда солодовые испарения горького пива, чуть нос shy;тальгический запах чая, сладковатый аромат английских сигарет, смешайте все это с утром, окутанным дымом, кисловатой едкос shy;тью жарящихся сосисок, бекона и рыбы, профильтруйте через старую бронзу просвечивающего сквозь туман солнца – и полу shy;чите нечто, похожее на запах Лондона.

Париж тоже обладал своим особым, необычным, несравнен shy;ным зловонием, слиянием, ностальгической смесью многих за shy;пахов, и дурных, и изысканных. Для Джорджа главным – по shy;скольку был самым характерным, принадлежащим только Пари shy;жу – являлся затхлый, чуть сырой запах опилок. Он шел из вхо shy;дов в метро, из решеток на тротуарах. То был запах безжизненной жизни, мертвой жизненности; запах мертвого воздуха, использо shy;ванного кислорода. Запах множества усталых, немытых людей, которые приходили, уходили, вдыхали воздух, выдыхали его и оставляли там – мертвенный, спертый, ядовитый, нечистый, ис shy;порченный, несущий на своих мертвенных волнах запах застаре shy;лого пота, мертвенное, исчерпанное дыхание безжизненной энергии.

Венеция разила своими каналами, недвижным смрадом, от shy;вратительной, вредной, заразной вонью плавающих среди ста shy;рых стен нечистот. То же самое было в Марселе – опасная, бо shy;лезнетворная атмосфера, насыщенная запахами человеческой грязи и испражнений, дурным запахом юга, рыбы, старой среди shy;земноморской гавани.

А Мюнхен обладал самым чистым запахом, самым тонким и незабываемым, самым волнующим, самым неопределенным. То был почти неощутимый запах, неизменно пронизанный бодря shy;щей легкостью альпийской энергии. Летом солнце светило жар shy;кими лучами с сияющей голубизны неба. Чем жарче становилось, тем лучше Джордж себя чувствовал. Он вдыхал полной гру shy;дью горячий воздух и солнечный свет. Казалось, пил огромными глотками солнечную энергию. Был исполнен легкости, радости и жизненной силы – как это было непохоже на духоту и апатию, маету, дышащее зноем небо и накрывающие город нечистые, ми shy;азматические испарения нью-йоркской жары.