Паутина противостояния

— Нав может уйти, но он останется самим собой, — парировал комиссар. — Предложение Ярги подразумевало, что все останутся, однако перестанут быть теми, кто они есть.

— Демагогия!

— К тому же если уйдут все навы, или большинство, кем будет править князь?

— И часто у вас бывали марши несогласных?

— Ни разу.

— Вот и ответ на ваш вопрос!

— Нет, уважаемый Схинки, это ответ на ваш вопрос. — В антрацитовых глазах Сантьяги блеснули веселые огоньки. — Право навов уйти не позволяет князю расслабиться, уснуть на лаврах, забыть об обязанностях. Право навов уйти заставляет князя быть искусным правителем, мешает ему превратиться в тирана.

Схинки поджал губы, недовольно изучил опустевшую бутылку, вопросительно посмотрел на хозяина кабинета, дождавшись разрешительного кивка, сходил к бару и принес себе еще одну. Только после этого проворчал:

— Похоже, вы сами в это верите.

— Разумеется, — подтвердил Сантьяга.

— Ну, да… по службе положено.

— Моя служба — мой выбор. Осмысленный. Я служу Великому Дому Навь, потому что сам так решил. Не ради награды, не ради карьеры, а потому что мне нравится. Потому что я — часть Великого Дома Навь. Это — мой путь. И так может ответить каждый нав. — Сантьяга сделал глоток коньяка. — Теперь вы понимаете, что у Ярги нет будущего? Его эксперименты — любопытная тактика, однако стратегически они ведут в никуда. Общество не способно опираться на исполнительных, но безынициативных слуг.

— Вам ли об этом говорить?

— Что вы имеете в виду?

— Вы рассуждаете о порочной тактике моего господина, восхваляете принципы, которые заставили вас развязать гражданскую войну, но куда они вас привели? В Тайный Город? Вы прячетесь от полоумных челов! Вы забыли, что когда-то правили Землей.

— Таков ход вещей.

— Таковы ваши принципы! В отличие от вас, мой господин знает, что такое величие!

Схинки резко замолчал и с опаской посмотрел на комиссара. Последние фразы были далеки от иронических подначек, которыми Схинки щедро разбавлял разговор до того, в последних фразах звучала искренняя вера в свою правоту, в победу Ярги, и Схинки ждал реакции.

Сантьяга зевнул, деликатно прикрыв рот пальцами левой руки, обронил:

— Посмотрим. — И предложил: — Давайте вернемся к нашей истории. По-моему, настало время свести вместе Грима и Манана Турчи?

— Сведем, — пообещал успокоившийся Схинки. — Куда мы денемся?

* * *

Нет на свете зрелища более нелепого и печального, чем неудачливый маг. Чем колдун, неспособный умело, а главное, с выгодой для себя или окружающих, распорядиться данной ему силой. Чем волшебник, допускающий досадные промахи в творимых заклинаниях. Не превращающий «грозу в козу», разумеется, но не умеющий добиться поставленной цели. И получивший за это обидное прозвище «Дерево».