Пауза

С другой стороны, я все еще практически беспомощна, по сравнению с тем, что умела раньше. А с третьей, в результате насильственной и очень короткой дружбы с сумасшедшим темным эльфом, который едва не свел меня в могилу, я получила от него несколько возможностей: гламоур – ослепительное умение нравится любому разумному существу, эмпатия – чувствовать или внушать эмоции и вуаль – почти невидимо передвигаться в тенях. Надо сказать, я не успела еще толком ни привыкнуть к ним, ни научиться пользоваться. Пока гостила у родителей, попробовала поверхностно пощупать эмоции всех в доме на моем этаже. Человек семь. Внезапно зацепила стайку птиц в саду, и одну очень расстроенную ссорой с парнем горничную. Ее отчаяние так резануло по моим нервам, что я получила шок, потеряла сознание и три дня пролежала в постели с сильнейшей головной болью. А когда пробовала гламоур на одном мужчине, так едва потом от него отбилась, и то только потому, что он получил удар по голове фаянсовым блюдом. Словом, те еще подарки… Как обоюдоострое оружие: пока научишься управляться – весь изрежешься.

А дальше все пошла по накатанной. Я почти неделю проторчала в гильдийской лаборатории в компании своего бывшего учителя алхимии, вечером приходила домой к родителям, наскоро съедала все, что подавали к обеду, а потом валилась с ног от усталости. А вечерами каждая ерунда напоминала мне о моих друзьях, иногда я сжимала пальцами артефакт для связи – «колокольчик», но так и не позвала никого из них. Не могла придумать с чего начать разговор: как вы там вообще? Чего делаете? Выходило похоже на забытого пожилого родственника, который требует внимания. В Бездну! Захотят – сами найдут.

Кейн в компании папеньки и Тревора уехал в охотничий домик: я заглянула к нему, желая как-то объяснить свое внезапное исчезновение, но, разумеется, никого не застала.

Зато в один из вечеров я внезапно столкнулась в «Лани», куда зашла поужинать, с Моррисом, моим фиктивным мужем. Тем самым, застрелившим как-то старшего принца Найса. На сей раз, он изображал не слишком богатого дворянина из Сэндиса, и так как мы случайно оказались в одной компании, нас заново в какой уже раз представили друг другу. Весь вечер аскотский убийца развлекал меня игрой в «нет-нет, мы никогда не были знакомы!», что внезапно подняло настроение. Мертвяки его знают, какого именно дурака он валял на сей раз: я не стала задавать лишние вопросы, даже когда мы вышли вдвоем на балкон, выкурить по сигарилле. Зато почему-то выложила ему истории про Абао и дроу, причем, ни как источник преследующих меня теперь кошмаров, а скорее, в виде эдаких забавных приключений.

Наверное, его учили: как помочь человеку выговориться. Наверное, я слишком скучала по своим, и облегчить душу было просто необходимо. Кажется, будто это такая малость – когда тебя слушают и пытаются понять. Но никто из моих друзей, кроме Десятого, был просто не способен на такое. Я делала несколько попыток объяснить им, что такое психологический шок, и почему именно мне не нравится перманентно в нем пребывать, но как-то не преуспела. Химерик же невольно принимался жалеть и опекать, что весьма било по самолюбию. Но мой собеседник слушал, немного сочувствовал, немного посмеивался, иногда своими вопросами менял акценты в процессе повествования. Так что совершенно для меня неожиданно воспоминания об ужасах общения с дроу померкли. Время пролетело незаметно, после чего Моррис отправился провожать меня до дома.

– Ну и зачем? – полюбопытствовала я, откидываясь на кожаные подушки диванчика в нанятой лакированной карете.

– Ну как же! – ухмыльнулся спутник. – Отличная легенда, почему я буду две недели таскаться по всяким вашим салонам. Влюбился! Ищу! Надеюсь на новую случайную встречу! Скорбным на ум всегда помогают, и их не воспринимают всерьез.

– Ну-ну. Я-то все равно уеду из Дайсара.

– М-да? Жаль.

– Почему это?

Он ухмыльнулся.

– А тебе что, не было весело сегодня?

За окном проплывали теплые желтые огни вечернего Дайсара, карету уютно покачивало на упругих рессорах, а я бездумно рассматривала профиль курящего крепкую сигариллу мужчины. Сломанный нос, кривая ухмылка, грубые черты лица и уши почти без мочек – чувствуется примесь орочьей крови. Колоритный, прямо таки, просится на портрет. И пахло от него так же, как при нашей первой встрече: порохом, дымом, немного степными травами – терпко и дразняще. Если закрыть глаза и привалиться щекой к его плечу, можно легко представить себе, будто едем мы куда-то путешествовать. И нет ни некрочумы, ни поездки в Аргентерию, а проблемы мои вовсе перестали казаться неразрешимыми.

– Да не то чтоб весело, – отобрала у него сигариллу и едва не зашлась в приступе кашля, табак был мертвячьи крепким, какой разве что в порту моряки курят, – Что за дрянь?

– А мне нравится.

Пришлось запивать вином, прямо так, из бутылки.

– Не то, чтобы весело. Ты – легкий.

– Это в каком смысле? – Моррис повернулся, приподняв одну бровь.

– Говорить с тобой легко, и мысли становятся легкими. Не знаю, как объяснить проще.