Павел Дыбенко. Невероятные приключения уголовника и революционера

Между тем, в Гельсингфорсе, Кронштадте и в Ревеле с каждым днем множились конфликты, грозившие вот-вот перерасти в кровавые разборки. Судовые комитеты выясняли отношения с командным составом кораблей, матросы кораблей конфликтовали с матросами и солдатами береговых частей. Серьезные разногласия наметились между матросами военноморских баз северного побережья Балтики с военно-морскими гарнизонами южно-балтийских баз, где в авторитете были исключительно меньшевики и эсеры. Началась нешуточная конкуренция и между кораблями. Так матросы «Республики» («Павел Первый») считали себя организаторами революции, тогда, как на эту же роль претендовали не менее амбициозные матросы с линкора «Петропавловск». Серьезные разногласия были между просидевшими в тылу всю войну командами линкоров и крейсеров и реально воевавшими командами миноносцев и подводных лодок. Первые желали бунтовать и убивать офицеров. Вторые желали воевать с врагом вместе со своими офицерами, с которыми прошли огонь и воду. Ситуация требовала немедленно создания некого выборного органа, который бы взял ситуацию в свои руки.

Инициаторами создания общефлотского выборного органа стали матросы «Республики» и их оппоненты с крейсера «Адмирал Макаров». Команды этих кораблей обратились с призывов ко всем матросам Балтики: «.Флот раскололся на несколько частей, вырабатывающих каждая отдельно свои правила взаимоотношений жизни и службы на судах и в командах… Мы для пользы общего дела, полного единения чинов флота, демократической свободы и защиты России полагаем необходимым иметь общий Совет депутатов Балтийского флота, в котором были бы представители всех судов и дивизионных комитетов. Этот Совет будет выразителем воли личного состава всего флота.»

Обращение команд линкора «Республика» и крейсера «Адмирал Макарова» наши отклик у матросов. Все желали установления какого-нибудь порядка в своей среде. Если отсутствовали законы, то матросы желали, чтобы ими руководили их же «авторитеты» «по понятиям». Наиболее инициативные матросы под началом Н. Ховрина и Г.Силина разработала проект будущей организации Центрального комитета Балтийского флота, сразу же прозванного Центробалтом. Дыбенко почему-то и в этой группе не было.

Именно в эти неспокойные апрельские дни 1917 года в Гельсингфорс в качестве большевика-агитатора приехала Александра Коллонтай. В этой поездке ее сопровождал Федор Раскольников, который был Коллонтай неравнодушен. Имея чин мичмана, но, ни дня в реальности не служивший на флоте, Раскольников имел в партии большевиков (за неимением лучшего) авторитет главного специалиста по матросскому вопросу. Однако в Гельсингфорсе

Коллонтай неожиданно обнаружила, что никакого реального авторитета Раскольников среди матросов не имеет. Едва он начинал говорить, его непременно освистывали и сгоняли с трибуны. Зато ее приятно удивил матрос, которого ей рекомендовал Антонов-Овсеенко, уверяя, что тот пользуется авторитетом у матросов и может помочь организовать митинги. Этим матросом и был Павел Дыбенко. В тот день он показал, что авторитет у него действительно есть.

Александра Коллонтай и Павел Дыбенко

Он одним зычным окриком мог в одну минуту привести в чувство матросскую толпу и заставить ее слушать оратора. И хотя авторитет этот строился именно на нахрапистости и угрозе применения физической силы, выбирать Коллонтай не приходилось. Как бы то ни было, но именно Дыбенко обеспечил Коллонтай массовость на митингах и лично сопровождал ее по кораблям, на которых Коллонтай выступала. При этом, по шатким корабельным трапам он переносил ее на руках. Именно тогда Коллонтай и положила глаз на красивого, сильного и молодого матроса. Именно тогда она поняла, что партия в лице Дыбенко может заполучить хорошего матросского вожака, поддержка которого в надвигающейся борьбе за власть может стать определяющей. Кроме этого красавец матрос понравился и ей и как мужчина. Так начался знаменитый и скандальный роман, растянувшийся на шесть бурных лет. В своем дневнике Коллонтай запишет, что во время первой встречи Дыбенко «рассеянно оглядывался вокруг, поигрывая неразлучным огромным револьвером синей стали». Тут уж классика учения Фрейда, когда подсознание рождает соответствующие образы…

Началу бурного романа способствовало и то, что Коллонтай, не смотря на свои сорок пять, еще сохраняла черты красоты и элегантность аристократки. При этом она была одержима идеями «свободной революционной любви», «любви пчел трудовых» — доступной и ни к чему не обязывающей, а также была готова проверить эти идеи на практике. К тому же Коллонтай всегда нравились молодые мужчины, а Дыбенко был моложе ее на семнадцать лет.