Павел I

«Как только император испустил дух, все убийцы разбежались, опять Беннигсен остался почти один. Он приказал уложить тело императора на кровать <…>, расставил везде часовых» (Ланжерон. С. 147). «Весть о кончине Павла была тотчас же доведена до сведения графа Палена <…>. Пален не пошел вместе с заговорщиками <…>. Пален очень хладнокровно все предусмотрел <…>. Если бы Павел спасся (как это и могло случиться), граф Пален, вероятно, арестовал бы Александра и изменил бы весь ход дела <…>. Войска были собраны по его приказу, чтобы, глядя по обстоятельствам, или явиться на подмогу к императору, или послужить для провозглашения его преемника» (Ливен. С. 188; Саблуков. С. 92). – «Как только Пален узнал о смерти императора, он отправился к г-же Ливен, гувернантке молодых великих княжен и близкому другу императрицы Марии; он разбудил ее и поручил ей сообщить эту страшную весть императрице <…>. Г-жа Ливен разбудила императрицу и сообщила ей, что с императором апоплексический удар и что ему очень дурно. – Нет, – воскликнула она, – он умер, его убили! – Г-жа Ливен не могла долее скрывать истины; тогда императрица бросилась в спальню своего мужа» (Ланжерон. С. 148).

– «Она с криком требовала, чтобы ее допустили к усопшему. Ее убеждали, что это невозможно. Она на это восклицала: – Так пусть же и меня убьют, но видеть его я хочу!» (Ливен. С. 192–193) – «Из этого можно судить о чувствительности и о супружеской любви императрицы Марии» (Ланжерон. С. 148).

«Что касается Александра и Константина, то большинство лиц, близко стоявших к ним в это время, утверждали, что оба великих князя, получив известие о смерти отца, были страшно потрясены, несмотря на то, что сначала им сказали, что император скончался от удара, причиненного ему волнением, вызванным предложениями, которые ему сделали заговорщики» (Саблуков. С. 96).

«Между тем войска гвардии выстроились во дворе и вокруг дворца <…>. Молодой генерал Талызин командовал Преображенским полком, в котором всегда служил; он <…> сказал солдатам: – „Братцы, вы знаете меня 20 лет, вы доверяете мне, следуйте за мною и делайте все, что я вам прикажу“. Солдаты пошли за ним, не зная, в чем дело, и убежденные, что они призваны для защиты своего государя; но когда они узнали, что от них скрыли, между ними поднялся тревожный ропот <…>. Талызин кричит: – Да здравствует император Александр! – гробовое молчание среди солдат. Зубовы выступают, говорят с ними и повторяют восклицание Талызина – такое же безмолвие» (Ланжерон. С. 148–149).

«И в конной гвардии солдаты не хотели присягать новому императору, не убедившись сперва в смерти Павла. Посланы были в Михайловский замок за знаменами унтер-офицер Григорий Иванов и несколько солдат при корнете Филатьеве. Их допустили к телу покойного императора и, когда, по возвращении в казармы, Саблуков спросил Григория Иванова, убедился ли он в смерти государя: – Да, ваше благородие, – отвечал Григорий Иванов, – он крепко умер. – Будешь ли теперь присягать императору Александру? – Буду; хотя он и не лучше, но, так или иначе, кто ни поп, тот и батька» (Лобанов-Ростовский. С. 369–370).

«Между тем <…> император Александр предавался в своих покоях отчаянию, довольно натуральному, но неуместному. Пален, встревоженный образом действия гвардии, приходит за ним, грубо хватает его за руку и говорит: – Будет ребячиться! Идите царствовать, покажитесь гвардии» (Ланжерон. С. 148–149).

«В 7 часов утра императрица была наконец допущена к телу супруга. Сцена произошла раздирательная» (Ливен. С. 193). – «Наскоро созван был Сенат и все присутственные места; они также приведены были к присяге. Императрица Мария волей-неволей присоединилась к остальным подданным своего сына <…>.

В девять часов утра водворилось полное спокойствие» (Ланжерон. С. 149).

«В 10 часов мы все были на вахт-параде, во время которого прежняя рутина была соблюдена» (Саблуков. С. 94), – все, «что в подражание пруссакам введено <…>, осталось ненарушимым: те же по военной службе приказы, ежедневные производства, отставки, мелочные наблюдения, вахт-парады, экзерцир-гаузы, шлагбаумы» (Шишков. С. 85).

«В конце парада мы узнали, что заключен мир с Англией и что курьер с трактатом уже отправлен в Лондон <…>. Крайне любопытно то, что г-жа Жеребцова <сестра Зубовых> предсказала печальное событие 11-го марта в Берлине и, как только она узнала о совершившемся факте, то отправилась в Англию и навестила своего старого друга лорда Уитворда, бывшего в течение многих лет английским послом в Петербурге» (Саблуков. С. 954).