Павел I

«Как только известие о кончине императора распространилось в городе, немедленно же появились прически `а la Titus, исчезли косы, обрезались букли и панталоны; круглые шляпы и сапоги с отворотами наполнили улицы. Дамы также, не теряя времени, облеклись в новые костюмы, и экипажи, имевшие вид старых немецких или французских attelages, исчезли, уступив место русской упряжке, с кучерами в национальной одежде и с форейторами (что было строго запрещено Павлом), которые с обычной быстротою и криками понеслись по улицам» (Саблуков. С. 94–95).

«Не были более обязаны снимать шляпу перед Зимним дворцом <…>. Не обязаны были выходить из экипажей при встрече с императором <…>. Александр ежедневно гулял пешком по набережной в сопровождении одного только лакея <…>. Провоз книг был дозволен <…>. Через заставы можно было выезжать без билета от плац-майора <…>. Ненавистная Тайная экспедиция была уничтожена» (Коцебу. С. 359, 358). – «Крепость опустела от заключенных в ней, и на вратах ее неизвестною рукою написано было (как пишется на обывательских домах, уволенных от постановления солдат): свободен от постоя» (Шишков. С. 81). – «В столицу съезжались <…>. Анархия заступила место самого строгого правления <…>. Я сама видела гусарского офицера, скакавшего верхом по набережной <…> с криком: – Теперь можно делать все, что угодно» (

Головина. С. 267–268).

* * *

«После смерти Павла Пален был сперва утвержден во всех его должностях и получил громадное влияние на ум императора Александра <…>. Императрица Мария терпеть его не могла, как и всех участников убийства своего мужа <…>. Императрица достигла того, что неосторожный министр впал в немилость. Сразу лишенный всех своих должностей и принужденный удалиться в Курляндию, в свои поместья, он стал проводить время попеременно то в прекрасном замке Екаве, возле Митавы, то в Риге. – Генерал Беннигсен был также предметом яростной ненависти со стороны императрицы-матери; она потребовала от сына, чтобы он никогда не жаловал ему маршальского жезла <…>. Князь Платон Зубов принужден был по прошествии некоторого времени переселиться в Курляндию, в свой великолепный замок Руэнталь. Затем он жил в Митаве и в Вильне.<…> Талызин умер 3 месяца спустя после императора. – Все офицеры гвардии, участвовавшие в заговоре, постепенно, один за другим, подверглись опале или были сосланы» (Ланжерон. С. 151–153).

«Вступление на престол Александра было самое благодатное: он прекратил царство ужаса <…>. Но образ вступления на престол оставил в душе Александра невыносимую тяжесть <…>. Он был кроток и нежен душою, чтил и уважал все права, все связи семейные и гражданские, а на него пало подозрение в ужаснейшем преступлении – отцеубийстве <…>. Он был добр, но притом злопамятен: не казнил людей, а преследовал их медленно, со всеми наружными признаками благоволения и милости» (Греч. С. 191–193).

НОВЕЙШИЕ АНЕКДОТЫ

«Дмитриев гулял по Кремлю в марте месяце 1801 г. Видит он необыкновенное движение по площади и спрашивает старого солдата, что это значит.

– Да съезжаются, – говорит он, – присягать государю.

– Как присягать и какому государю?

– Новому.

– Что ты, рехнулся что ли?

– Да, императору Александру.

– Какому Александру? – спрашивает Дмитриев, все более и более удивленный и испуганный словами солдата.

– Да Александру Македонскому, что ли! – отвечает солдат» (Вяземский. С. 417–418).

В 1803 году Франция готовилась к войне с Англией, и английское правительство искало способов совершить в Париже руками французских патриотов нечто подобное тому, что случилось в Петербурге с императором Павлом Первым. Заговор против Наполеона был составлен, но его участников арестовали еще до того, как они приступили к исполнению замысла. Во время следствия заподозрили, что заговор готовился в пользу герцога Энгиенского. – Когда-то, в конце 90-х, он вместе с отцом герцогом Бурбонским и дедом принцем Конде нашел политическое убежище в России. Теперь он жил на границе с Францией во владениях курфюрста Баденского, куда в марте 1804 года по приказу Наполеона сделал вылазку жандармский отряд, привезший герцога Энгиенского в Париж. Здесь его тотчас расстреляли. – Александр Первый, знавший покойного, объявил в Петербурге недельный траур и направил Наполеону ноту протеста. Из Парижа ответили: «Если бы в ту пору, когда Англия готовила убийство императора Павла, в Петербурге знали, что организаторы покушения располагаются вблизи границы, разве не постарались бы их захватить?» (Сб. РИО. Т. 77. С. 608)

Начался девятнадцатый век.