Павел I

Павел Петрович такого «подарка» Екатерине не сделал. Мало того: он вел себя по отношению к ней безукоризненно; толпы соглядатаев так ничего преступного зафиксировать и не смогли. Ну не за критику же Потёмкина и некоторых других её любимцев лишать сына прав на Престол! Объявить же Павла «сумасшедшим» тоже не представлялось возможным. Его знало множество людей и в России, и за границей, которые такой диагноз за подлинный никогда бы не приняли.

Отрешение Павла от престолонаследия создавало проблему неразрешимую. Что с ним потом делать? Запереть в одной из резиденций? Заточить в монастырь? Но как когда-то проницательно заметил Пётр I на просьбы сына Алексея отправить его в монастырь; «Клобук гвоздями к голове не прибьешь». Всегда найдутся люди, которые будут пытаться вернуть опального на главную арену политических событий. Манифесты и клятвы ничего изменить не могут, раз нарушенным законом можно пренебрегать снова и снова.

Тайно же покончить с Павлом не имелось никакой возможности. Екатерина слишком хорошо знала, сколько язвительных стрел было выпущено в Европе по её адресу в связи с «геморроидальной коликой», от которой якобы скончался Петр III в 1762 году. Вроде бы теперь злобные сарказмы поутихли: четверть века прошло. Снова же вызывать вал критики и сатиры она совсем не собиралась. Потому она так долго и тянула, думая, что как-нибудь все решится само собой, но так до самой её смерти и не решилось…

По странному стечению обстоятельств, когда Екатерина размышляла о будущей судьбе Павла, сам он занимался составлением завещания. Он как будто предчувствовал, что дни его жизни могут оборваться в любую минуту. Потому, помимо собственно завещания, составил духовные наставления для детей и супруги. Именно в конце 1787— начале 1788 года у Павла Петровича сложились те идеи, которые потом нашли законченное выражение в его знаменитом Законе о престолонаследии, который он огласил в день своей коронации в апреле 1797 года.

Основная его идея — установление ясного порядка наследования Трона по праву старшинства и первородства. «Дабы государство не было без наследника. Дабы наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать. Дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественного, и избегать затруднения при переходе из рода в род».

Закон должен был быть непеременяемым, и впервые в русской законодательной практике писаная норма ставилась выше воли Самодержца. Всё это в полном виде будет подробно сформулировано позднее. Пока же он попросил Марию Фёдоровну дать письменное обязательство, чтобы после его смерти не она, а его сын стал восприемником власти. Павел Петрович слишком хорошо знал историю XVIII века, издержки и безобразия всех этих «бабьих царств», начиная от воцарения в 1725 году Екатерины I до утверждения в 1762 году у власти его матери, Екатерины II.

Мария Фёдоровна подобное обязательство дала. Потом циркулировал слух, что после гибели в 1801 году супруга Мария Фёдоровна якобы хотела взять бразды правления в свои руки. Но всё это так и осталось в области исторической мифологии; каких-либо убедительных фактов на сей счёт в наличии не имеется.

Завещательное обращение Цесаревича к супруге пронизано такой нежностью, содержит столько интересных деталей, раскрывающих мировоззрение Павла Петровича, что из него уместно привести обширную выдержку.

«Тебе самой известно, сколь я тебя любил и привязан был. Твоя чистая душа перед Богом и человеками стоила не только сего, но почтения от меня и от всех. Ты мне была первою отрадою и подавала лучшие советы, Сим признанием должен заявить пред всем светом о твоем благоразумии. Привязанность к детям залогом привязанности и любви ко мне была. Одним словом, не могу довольно тебе благодарности за всё сие сказать, равномерно и за терпение твоё, с которым сносила состояние своё, ради меня и по человечеству случающиеся в жизни нашей скуки и прискорбия, о которых прошу у тебя прощения, и за всё сие обязан тебе следующими советами.

Будь тверда в Законе (Божием. —А. Б.), который ты восприняла, и старайся о соблюдении непорочности Его в государстве. Не беспокой совести ни чьей. Государство почитает тебя своею, ты сие заслуживаешь, и ты его почитай Отечеством. Люби его и споспешествуй благу его. Я преподаю тебе средства к тому. Ты прочти мои бумаги и в них найдёшь то, чего я от тебя желаю и от детей своих, и по тому исполняй… Благоразумие твоё тебя наставит на путь правый, и Бог благословит твои добрые намерения. Старайся о благе прямом всех и каждого. Детей воспитай в страхе Божиим, как начале премудрости, в добронравии, как основании всех добродетелей. Старайся о учении их наукам, потребным к их знанию, как о том, что, преподавая знания, открываешь рассудок…»