Павел II. Книга 1. Пронеси, господи!

Советские деньги, хотя и не котирующиеся, по авторитетному мнению Аделаиды ван Патмос, на рынках мировой валюты, оказали свое действие быстро и очень активно. Еще лежал, в брезент завернутый, капитан Синельский в кустах возле здания аэропорта, еще тащился вдоль по темной дороге до костей промерзший многодетный Хуан, а Жан-Морис Рампаль в это время наконец-то согрелся. Приняв облик громадной, белой, невиданной в здешних краях полярной совы, взмыл он в воздух, описал хищный полукруг, облетая стороной залитый предновогодними огнями Свердловск, и взял курс на Москву. Летел он, впрочем, невысоко — для спокойствия души, по большей части; охотники здесь, в этой самой уральской России, похоже, не водились вовсе, а вот военные с самонаводящимися ракетами малого радиуса действия класса «земля-воздух» были распространены, как поганки.

Пролетев под утро над неведомой ему замерзшей рекой, — это была Чусовая, но Рампаль ничего такого не знал о ней, он слушался только врожденного для полярных птиц чувства направления, — капитан устал и надумал заночевать на день, пока не станет достаточно темно, благо день здесь такой короткий, а потом лететь дальше. Он выбрал подходящий лесок над обрывом, опустился на солидную ветку, поклевал кое-чего из благоразумно взятых с собою припасов, решил подремать немного. Однако сон не шел. Перед сном он любил что-нибудь почитать, такая уж сложилась у него, несмотря на необычную работу, привычка. Книги с собой не было никакой, но имелся пакет с рукописями Павла. Рампаль аккуратно, огромным изогнутым клювом расклеил пакет и достал верхнюю пачку листов, сколотую огромной скрепкой. Развернул и, тараща огромные полярные глаза, начал читать листки, исписанные круглым, почти ученическим почерком Павла Романова. В темноте Рампаль видел прекрасно. Душа его, перебывавшая за столь краткое время и в свинском, и в обезьяньем, и в лебедином, и в совином обличье, не считая множества человечьих, наконец-то отдыхала.

Ибо все-таки не зря покойный Федор Михайлович перевел на французский язык опальный роман, принесший автору Нобелевскую премию, — хоть один, пусть не самый квалифицированный, читатель, у его перевода все-таки нашелся. Рампаль сидел на ветке над берегом скованной льдом уральской реки и наслаждался тончайшими нюансами родной французской речи. О, Франция!

17

Для нынешнего времени описаний мало.

В.ШАЛАМОВ. О «НОВОЙ ПРОЗЕ»

Двадцать второго начальница почты, Алена Сухарева, — собственно говоря, тоже Настасья, но быль не в укор ни молодцу, ни Настасье, — лично по утоптанной дорожке принесла сношарю его пенсию, восемнадцать рублей, а ежели переводить в нормальные и всем понятные расчеты, то получалось, что платит государство сношарю двести яиц в месяц, или же как бы за три часа двадцать минут. Не много, конечно, но и не мало. Впрочем, эту самую великую и могучую, от которой восемнадцать рублей получал, имел сношарь не три часа двадцать минут в месяц, а, считай, круглые сутки круглый год. И не столько имел, сколько видал: прибранной и готовой к погребению, в тех самых белых тапочках. Сейчас же в особенности, ибо сношарь наконец-то сообразил, что за странных постояльцев привел в его дом курячий Козьма-Демьян.