Pavor Nocturnus

С потолка полетели паутинные тросы, и по ним с паучьей скоростью спускались многоножки в количестве, равном убийственному. Хорице пришлось бежать уже мимо жирных склизких тел, но, в конце концов, та прижалась спиной к створке вместе со всеми. Орлиный Нос наколдовал какой-то щит, похожий на игрушечный, и выдался вперед, хотя тут как ни старайся, а всем все равно не спрятаться за ним. Мы сбились в кучу, чтоб хотя бы Мудрому Филину и ДеВи внутри досталось последними, но тут детектив напрягся, и железка стала расширяться во все стороны, как скалкой раскатанная. Края щита изогнулись, накрыли нас и герметично подстроились под все щели — беру свои слова назад, погорячился, с такими технологиями у нас есть шансы.

Многоножки набросились на нас всем скопом, пытались просунуть лапы и вскрыть щит, как консервную банку. Мечтайте, жуки навозные, — волшебная вещица выдерживала вес парочки этих махин, а еще отлично гасила удары, хотя и грохот стоял вокруг адский. Рядом с детективом вдруг появилась какая-то женщина, и я испугался, мол, только фантомов нам тут не хватало, но та даже обняла его, зашептала что-то на ухо, и это придало ему сил. Ух ты, все резко затихло, будто монстры взяли передышку или только сделали вид, что ушли, а сами готовятся к рывку. Поначалу мы не поддавались и просидели бы так еще очень долго, но те не затихли, а вполне себе топотали, просто подальше от нас — больно хитрая западня для их ореховых мозгов.

Мы не выдержали и приспустили щит, чтоб только по глазу высунуть, но на площадке у ворот ни души, ни ноги. Детектив рванулся к краю ступенек, я повторил за ним — оказалось, что мы тысячу лет не сдались монстрам, и те спокойным строем заползали в портал. Главный уродец даже глянул на нас баклажанной башкой напоследок, и я уверен, где-то там у него заиграла злорадная ухмылка, мол, убивать вас нет смысла, вы на краю вселенной, дорога домой вам не светит, а если и получится, то лет на триста вперед. С какой-то глыбой кристалла под мышкой он шагнул в зеленый пузырь последним, и тот схлопнулся.

Finita la commedia, как говорится!

Гробовая тишина идеально дополняла ситуацию. Мы в полной ж…

[1] Армани имеет в виду фразу «Оставь надежду, всяк сюда входящий», которая размещена надписью над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Альгьери.

Питер Фирдан

30.09.199 X г., 01:12 PM

Психиатрическая лечебница города

Признаться, я уже не знаю, кому можно верить: себе или окружающим. Мне казалось, что, когда поддаешься безумию, сам начинаешь убеждать других в немыслимых явлениях, но мой случай ведь был совершенно обратным! Вначале я думал, что, спрашивая о монстрах, мужчина в свитере имеет в виду похитителя детей, однако вскоре стало понятно, что речь идет о ком-то — или, вернее, даже о чем-то — ином. Страшнее всего, что мисс Рей, последний оплот разума во всеобщем хаосе, не удивилась ни единому слову, и янтарь ее глаз засиял, как бывает, когда спустя долгое время наконец находишь единомышленника. Позже, после рассказа о фантастических вещах и часового разговора с врачом, мы с ней спускались лифтом на первый этаж. Она поддерживала локти ладонями, погруженная в мысли на ступень выше вопроса веры. Подобно заключенному в преддверии казни, я осмелился попытать удачу в надежде на смягчение приговора и услышать ответ, каким бы он ни был.

— Мисс Рей, прошу, молю

вас, скажите: все, что он говорил в кабинете — это правда?

— Да.

Черты ее лица вдруг налились зрелостью, столь не подходящей возрасту: бремя знания, а значит, ответственности. Не нужно было более свидетелей, фотографий, слов — достаточно прочувствовать, сколько волнения, страха и горя таилось в том коротком взгляде.

Время завтрака прошло, и в столовой, куда мы спустились, между рядами ходили, в основном, уборщики: один заметал пол, а другой протирал пустующие столики. Каждый искоса поглядывал на единственную фигуру в зале, к которой нам и предстояло присоединиться. Вскоре я понял, что вызывало у них удивление: три крупных шницеля лежали на тарелке, точно коржи торта. Нож с хрустом вонзался в жареные сухари, выдавливая из них масло, а из мяса — соки. От вида блюда и массы чудесных запахов вокруг у меня заурчало в желудке — впрочем, я все еще пребывал в крайнем потрясении и едва ли смог бы что-нибудь съесть.