Pavor Nocturnus

— Правое крыло, конец коридора до упора. Там должен быть щиток, проверь его. — За долгую минуту молчания он многократно ходил по одной линии вперед и назад. — Что видишь?

— Мертвую старуху, и… — послышался свист, — щитку хана, сэр! Тут огромная вмятина в стене. Думаю, она врезала по нему и ее долбануло током. Кошмар?

О как мне нравилось видеть замешательство на всевластном, извечно ухмыляющемся лице! И тем печальнее выглядел врач, скрученный новостью, что один из его пациентов мертв.

— Что нам де…

Предложение оборвалось на середине слова, словно сменили частоту сигнала.

— Т! Т, ответь! — кричал А., после чего грубо выругался. — P на второй этаж! М проверить третий и на помощь Р, если все чисто. Даю разрешение стрелять на поражение. Не рискуйте, парни! По возможности заводите людей в палаты и посматривайте за детским крылом… Н, ты на дверях столбом — ни одной мухи не выпускать! Докладывать обо всем, что видите. Всем быть на чеку!

— Так точно, сэр! — зазвучало три голоса.

И тотчас же раздался такой мощный стук, словно в дверь ударили огромной каменной глыбой. Рация выпала из рук А., повиснув на пружинном проводе. Трудно было понять источник шума — все направили фонари в разные стороны, а звук так быстро угас, что его можно было принять за обман слуха. У меня перехватило дыхание, когда он повторился вновь спустя ту тревожную минуту: громкость исходила не столько из силы, сколько из количества

. Все пациенты били в двери одновременно… Что ужаснее, с каждым разом удары становились чаще, сильнее, точно их проделывал гигантский маятник, но вскоре утратили порядок, превратившись в оглушительную канонаду звуков.

Вначале мы направились к лифту и на ходу А. крикнул, чтобы все, у кого нет оружия и желания погибнуть, уходили отсюда. Я горячо поддержал предложение, но кнопка вызова на боковой панели щелкнула в первый раз, во второй и в десяток последующих, столь же безрезультатных. Тогда глава отряда осветил пространство по бокам лифта, но ничего похожего на путь к отступлению не нашлось.

— Наверное, питание идет от сети больницы, — сказал врач.

— Я догадался, умник!.. Запасные выходы?

— Кроме лифта, нет…

По необъяснимой причине А. засмеялся, причем настолько сильно, что луч фонаря метался от потолка к полу, а рука с пистолетом тряслась у него на животе. Я не желал ничего хорошего этому ужасному человеку, но сейчас он был важнейшей частью нашей защиты — если он лишился рассудка, это гарантировало нам поражение. И кажется, даже его товарищи забеспокоились о нем…

— Вы что-то придумали, сэр?

— Нет. Просто из-за какого-то ишака, который проектировал это, подохнет на 3 человека больше, чем могло бы… Что ж, парни, пора повеселиться напоследок и отработать зарплату по полной!

Казалось, безопаснее всего было бы и остаться на этом месте, однако А. приказал всем пройти к центру коридора: как он пояснил подручным, которые также не были обрадованы решением (удивительно, что не поплатились за это ударом!), в том случае мы загоним себя в угол и они будут надвигаться на нас рядами, закрывая друг друга. Мы выбрали безопасное место, где череда палат прерывалась по обе стороны, уступая паре хозяйственных помещений и душевой, после чего продолжалась вновь. Я, мисс Рей, которая шла быстрее с моей помощью, и врач были окружены членами отряда, обращенными к нам спинами, с оружием наготове. А. контролировал целую половину коридора, а оставшиеся двое мужчин — вторую. Тем временем от грохота звенело в ушах, болела, пульсируя в тон, голова, и не было сомнений, что эта пытка звуком прекратится лишь в одном случае.

Невольным образом я крепко сжал ладонь мисс Рей, не чувствуя неловкости. Мог ли я представить, что мне суждено погибнуть вот так: в подвале психиатрической больницы рядом с юной душой, какая годится мне в дочери, и бандой преступников. Горько было даже не за себя, потерявшего в жизни, пожалуй, все, кроме ее наличия, а за нее, у которой есть амбиции, стремления, планы на завтрашний день, есть любящий отец и, быть может, молодой человек, друзья.

— Я не думаю, что человек сможет выбить эти двери, — сказал врач, точно какие-либо слова могли успокоить нас в тот момент.

На что А. ответил:

— Человек — да!

Врач не успел в полной мере понять его слова — расшатанный болт вылетел из крепления двери впереди, и спустя пару ударов та загнулась, смявшись на половину, как крышка консервной банки. Подручный А. выстрелил в эту брешь и задержал на ней луч фонаря. Однако, напуганный свистом пули перед лицом и возможностью попасть под следующую, безумец не спешил показываться. Мы пристально смотрели на бледное пятно, не сводя взглядов с пробоины в двери, вдыхая теплый, кислый от пота и напряжения воздух.