Пчелы

В ней возникло сильное, как голод, странное ощущение, но это не была потребность что-то съесть или выпить. Казалось, ее собственный живот тяжело тащился позади нее, а неподвижный скрученный язык распухал у нее во рту. Когда группа вернулась к работе, это ощущение сделалось еще более навязчивым. Пытаясь избавиться от него, Флора закачалась из стороны в сторону.

– Прекрати это, ты, глупое создание! – прикрикнула на нее Сестра Вьюнок, поднимая тонкий прутик из прополиса, которым она шпыняла уборщиц, не желая касаться их, и замахнулась на Флору. – Забирайся в эту ячейку и вычисти ее, если не хочешь, чтобы я предала тебя Благодати.

Флора покорно забралась в следующую свободную сотовую ячейку трутня. Воздух в ней был едким и зловонным, стены и пол покрывали фекалии. Даже несмотря на угасшие чувства Флоры, ее мозг испытал бурную атаку запахов со стороны отходов этого трутня. Когда зловоние уничтожило последние благоуханные ноты Любви Королевы, внутри Флоры внезапно вспыхнула ярость. Она набросилась на стену и стала грызть ее, ощутив дикое сексуальное возбуждение от запаха грязи. Ком у нее во рту загорелся двумя точками боли по сторонам лица, но она с одержимостью продолжала вгрызаться в стену, вырывая большие куски воска и швыряя их в коридор. Затем у нее вдруг полностью восстановились слух и зрение, и ее ужаснул хаос запахов.

В страхе Флора выскочила из камеры трутня. Где-то поблизости тончайшая струйка Любви Королевы вилась по полу, просочившись сквозь соты, и Флора бросилась на пол, вдыхая ее, чтобы усмирить пылающую черную боль в голове.

– Флора-717! Ты ведешь себя как бешеная муха – прекрати это!

Сестра Вьюнок попыталась пнуть Флору ногой, заставив подняться с пола, но та всей своей массой ухватилась за воск, всем телом впитывая до последней молекулы аромат Любви Королевы. Хилые пинки Сестры Вьюнка не причиняли ей боли, поскольку нечто намного более мощное происходило в ее уме и теле.

Ее язык, бывший неподвижным и скрученным, теперь стал теплым и мягким, а отвратительный вкус отходов трутня начал пропадать. Через ее тело текла сила, и ее антенны дрожали, когда открывались их внутренние каналы, возвращая ей зрение и слух. Но самым поразительным было чувство обоняния. Она могла различить все множество запахов воска в плитках пола, на которых лежала, и включения прополиса в сотах трутня; она могла ощутить теплый запах грязных тел уборщиц, работавших вокруг нее…

– Хватит! – выкрикнула Сестра Вьюнок.

Слишком рассерженная, чтобы пользоваться прутиком из прополиса, она схватила Флору за край крыла и потащила к дверям. Если бы Флора сопротивлялась, ее крыло порвалось бы, поэтому она поднялась и поспешила за обидчицей.

– Если ты не можешь выполнять простейшую работу, – с этими словами Сестра Вьюнок вытолкала Флору в коридор, – то ты ни на что не годна, и улью от тебя пользы нет!

Сестра Вьюнок кричала так рьяно, что Флора ощутила запах полупереваренного цветочного хлеба в ее дыхании и душок старости, угнездившийся в ее чреве.

– Стой здесь, пока не придет полицейский патруль – уж он-то знает, что с тобой делать, не сомневайся, – сказала Сестра Вьюнок.

Почувствовав на своих руках запах Флоры, она поморщилась и ушла обратно в зал Прибытия.

* * *

Зал Прибытия трутней выходил в главную прихожую, по которой во всех направлениях двигались тысячи пчел и никогда не сталкивались. Несколько секунд Флора просто стояла, впитывая информацию, приносимую волнами запахов и вибрациями плиток пола.

Роза Ворсянка Яблоня Клевер, – получала она стремительные послания, когда мимо нее проходили сестры-пчелы, – Клевер Подорожник Лопух ЖРИЦА…

Ощутив этот последний и стремительно приближающийся запах, Флора испытала приступ страха, и он заставил ее смешаться с массой пчел в зале. Ей инстинктивно захотелось спрятаться, и, хотя пульсация закодированных плиток пола несла ей тысячи сообщений, их все перекрывало одно, шедшее из ее сердца: Берегись жрицы.

Глава 7

Запах жриц слабел по мере того, как Флора все дальше углублялась в хитросплетения запахов своих сестер. Тепло их тел смешивалось с ароматами их пород, образуя общий дух, наполненный досужими сплетнями. Слышать их светлые голоса и понимать все, что они говорят, было чудесно, и вскоре Флора уловила главную новость, пришедшую через плитки пола и возбужденные антенны пчел вокруг нее: дождь прекратился, облака разошлись, полевки возвращаются.

– Будет нектар! – прокричали несколько пчел. – Цветы любят нас!

Соты мерцали, и всех пчел переполняла радость, когда они бежали со всех ног на сладкий запах, идущий с нижнего уровня. Пчелы расступились, образуя проход, и Флору вынесло в первый ряд ликующей группы, обрамляющей пространство для тех, кто должен был прийти.