Печать Грязных Искусств (СИ)

Он вынул из нагрудного кармана платок и промокнул им потный лоб. Вздохнул и предупредил:

— Мистер Ринг, не подумайте, я нисколько не сомневаюсь в вашем благоразумии, но всё же прошу вас соблюдать правила. Не заходите за белую ограничительную полосу, не приближайтесь к заключённому, не провоцируйте его и сами не реагируйте на провокации, не передавайте заключённому никаких предметов. Могу дать вам на всякий случай двух своих ребят.

— Нет, это лишнее, — отказался я. — Мне нужно поговорить с заключённым наедине.

— Ну что же… тогда прошу вас.

Мужчина убрал с двери массивный засов и, не торопясь, открыл ключом два внешних замка. Хрустнули запорные механизмы, в потолке зловеще пророкотало эхо.

— Заходите, мистер Ринг. Только помните о правилах. Не приближайтесь к заключённому. Как только завершите допрос и решите выйти, воспользуйтесь колоколом у двери.

— Понял.

Взяв у одного их охранников лампаду, я переступил порог карцера.

Начальник тюрьмы и два его помощника остались за массивной дверью. Вся суета осталась там, в тусклом и гулком коридоре: звуки, запахи, люди. А вот сам карцер больше напоминал могилу. Воздух здесь остекленел в неподвижности и темноте.

Я прошёл дальше и приподнял лампаду, освещая тесную камеру.

Она делилась надвое полосой белой краски. Слева, в клетке с толстыми прутьями, содержался заключённый, а справа стоял один-единственный стул.

На стуле сидела Хлоя.

* * *

Её больничный халат пятном выделялся в тюремном мраке и совсем не вписывался в обстановку. На ногах девушки, оголённых до середины бедра, темнели шрамы. На щеках блестели дорожки от слёз.

Рунная ведьма сидела с револьвером в вытянутой руке.

Ствол она направляла на клетку, но когда я вошёл в камеру, девушка даже не пошевелилась и не повернула головы в мою сторону.

Казалось, она не воспринимала реальность и ничего не слышала. Замерла в оцепенении, уставившись на заключённого.

Я посмотрел туда же.

Херефорда держали как зверя.

Распятые в цепях руки, ноги в колодках, из одежды на заключнном были только оборванные штаны. Могучий торс пестрел ожогами и порезами, бескровные раны уже затянулись и засохли струпьями.

Раскуроченное выстрелами лицо выглядело почти нормальным. Нормальным для чёрного волхва: серокожего, лысого, большеглазого, безносого, с мерцающими полосами между нижними веками и подбородком.

Херефорда с ног до головы окружал дериллий: цепи, колодки, прутья, ошейник. И штыри, вбитые в грудь и спину рукой Софи. Они в нём так и остались.

Распятый и обессиленный, волхв не шевелился. Стоял с закрытыми глазами и опущенной головой. Лишь приподнимающаяся грудь говорила о том, что заключённый ещё жив.

В гробовой тишине я подошёл к Хлое, поставил лампаду на каменный пол и положил ладонь на ствол револьвера. Потом медленно-медленно отвёл руку девушки вниз.

Почувствовав моё прикосновение, Хлоя вздрогнула и подняла на меня глаза, яростные и злые.

— Он убил Джо, — прошептала она. — Убил Габриэль. Он убил почти всех, кого я знала.

Продолжая молчать, я вытянул револьвер из её ослабевших пальцев, отжал курок и сунул оружие в карман кителя.

Вот теперь можно было и поговорить.

— Ты его всё равно не убьёшь, — негромко сказал я. — Только себя обнаружишь. И придётся тебе потом в соседней камере сидеть за то, что ты в тюрьму проникла.

— Именно, — подал хриплый голос Херефорд, не открывая глаз и не поднимая головы. — Скажи этому милому созданию, Рэй, что зря она сюда пришла. Ну сколько можно пялиться на меня. Лучше бы себе руку долечила.

Услышав его голос, Хлоя вскочила со стула и кинулась через разделительную полосу к клетке. Правда, добежать не успела — я бросился следом и ухватил её за локоть. Грубо отдёрнул обратно, прижав к себе.

— Хлоя, чёрт! Не лезь к нему.

— Ненавижу его! Ненавижу! — выкрикнула Хлоя, ударив меня по плечам. — Отдай мне револьвер! Отдай! Я буду всаживать в него пулю за пулей, потом вытаскивать их из его тела и снова всаживать! И так до бесконечности! До бесконечности!

Её голос становился всё громче, девчонку затрясло от бессильного гнева и ненависти.

Я не стал дожидаться, когда её выкрики услышат в коридоре, и решил, что надо бы прекратить истерику сильной успокаивающей руной.

Одной рукой я прижал голову Хлои к своей груди, а второй быстро нарисовал на её шее рисунок.

— Ты совсем… — Хлоя успела сказать только это.

В следующее мгновение она обмякла в моих руках, её ноги подкосились. В карцере из дериллия даже такая сильная рунная ведьма ничего не смогла мне противопоставить.

Я приподнял Хлою и усадил её безвольное тело на стул — так, чтобы она не свалилась и не повредила руку ещё больше.

Разумеется, скупая забота вряд ли хоть как-то меня оправдает. Потом всё равно придётся выслушивать претензии на тему, какой я циничный говнюк и сволочь.

«Я пришла сводить счёты, а ты меня нагло вырубил, чтобы заткнуть!» — примерно так Хлоя скажет, когда будет в очередной раз на меня орать.

Но это будет потом, а сейчас возникла идея задать несколько вопросов Херефорду, раз меня к нему допустили.

— Поговорить хочешь? — спросил он, будто услышал мои мысли.