Печать Иуды

– Один из врачей Всемирной организации здравоохранения скрывался на палубе корабля. У него был бинокль. Он наблюдал за вашим бегством на борту «Морской стрелы». В бинокль врач видел, как Монк упал, как его накрыла сеть, увлекая под воду. – Остановившись, Пейнтер устало вздохнул. – На поверхности он больше так и не появился.

Лиза закрыла глаза. Ей показалось, внутри у нее что-то взорвалось, разливаясь по жилам обжигающей кислотой, лишившей ее сил. Какая-то ее часть по-прежнему верила… сохраняла крохотную надежду… Вот почему сегодня утром Лиза преклонила колени перед изваянием Будды.

Она молилась о том, чтобы Монк остался в живых.

– Его больше нет, – прошептала Лиза, наконец признаваясь себе в жуткой правде.

«О Монк…» Она крепче прижалась к Пейнтеру. Ее слезы промочили ему рубашку. Пальцы цеплялись за него, словно убеждаясь, что он действительно находится рядом.

– Ты уже сказал Кэт? – прошептала Лиза, прижавшись щекой к его груди.

Пейнтер молчал. Лиза ощутила дрожь и все поняла.

Он сказал.

Оторвав его руку от своего плеча, она поцеловала ее в ладонь. Пейнтер хрипло прошептал:

– Никогда больше не покидай меня.

Лиза вспомнила, почему отправилась на это задание. Для того чтобы оценить свою жизнь вне тени Пейнтера. Чтобы получить представление о том, какой будет их совместная жизнь – как в личном, так и в профессиональном отношении.

Теперь у нее был ответ.

Она выдержала все, от нападения людоедов до страданий сумасшедших. Убедилась в том, что у нее хватит сил встретиться в одиночку с любой бедой. Но…

Подавшись вперед, Лиза поцеловала Пейнтера в губы и прошептала:

– Мое место здесь.

12 часов 2 минуты

Грей шел по дорожке сада, окружающего здание клиники. Он переоделся в джинсы и кроссовки, на рубашке навыпуск красовались тропические узоры. Как же приятно было сбросить больничную пижаму, снова надеть нормальную одежду! Не менее приятно было выйти на улицу, ощутить на себе лучи солнца, хотя в легких у него по-прежнему чувствовалась тяжесть, а яркий свет обжигал воспаленные глаза. Грей быстро шел на поправку, однако после недели взаперти его беспокойная энергия уже требовала выхода.

Его шаги участились, стали шире. Он обошел весь сад, раскинувшийся вокруг клиники. Ему не нужны были неприятные сюрпризы.

Грей обдумывал это на протяжении последних трех дней, и вот сейчас сроки пришлось сдвинуть. Впереди показались ворота.

Больным разрешалось выходить за пределы территории клиники, но только в соседнюю деревню.

Завернув за угол высокой живой изгороди, Грей оказался перед небольшим альковом, маленьким алтарем, в котором сидел толстенький Будда, облаченный в красные шелка. На земле валялись обгорелые курительные палочки, однако сейчас дым поднимался от другого источника.

Ковальски стоял, прислонившись к Будде, положив руку на каменную голову изваяния. Вынув сигару изо рта, он выпустил густое облачко дыма.

– Эх, жизнь… – недовольно простонал он.

– Где ты раздобыл… впрочем, это неважно. – Грей протянул руку. – Тебе удалось достать то, о чем я просил?

Ковальски загасил сигару о плечо Будды. Даже Грей поморщился от этого совершенного мимоходом святотатства.

– Да, но зачем вам все это? – спросил великан, доставая из-за спины бумажный сверток. – Я подмазал санитара, который делал мне массаж. Разумеется, это был мужчина. Что отняло весь кайф. Но он купил все, что вам было нужно.

Взяв сверток, Грей собрался уходить.

Ковальски скрестил руки на груди. Разочарованно сдвинув брови, он даже позволил себе недовольно вздохнуть.

Грей обернулся.

– В чем дело?

Ковальски открыл было рот, затем закрыл.

– Ну же? – настаивал Грей.

Великан вскинул руки вверх:

– Во-первых… ну, в общем, за все это время, черт побери, мне не пришлось ни разу выстрелить. Ни из винтовки, ни из пистолета, ни даже из пугача! С тем же успехом я мог бы торчать на дежурстве дома, в Штатах. За все свои страдания я получил в награду лишь горсть игл, воткнутых в задницу.

Грей застыл на месте, не отрывая от него взгляда. За все время это был самый длинный монолог Ковальски. Несомненно, этот вопрос его очень мучил.

– Да я просто хотел сказать… – с досадой выпалил Ковальски.

Грей вздохнул:

– Пойдем со мной.

Он направился к воротам. Он действительно был в долгу перед великаном. Ковальски последовал за ним.

– Куда мы?

Грей подвел его к воротам. Дежурный охранник молча кивнул им. Сунув сверток под мышку, Грей достал бумажник и, вытащив одну купюру, протянул ее Ковальски. Они вышли за ворота.

– И что я должен делать с этими десятью долларами? – недоуменно спросил великан.

Пройдя чуть дальше, Грей указал на группу крестьян, работавших в тайском стиле: четыре человека с двумя животными.

– Смотри, слоны! – сказал Грей.

Ковальски посмотрел на крестьян, перевел взгляд на десятку в руке, снова посмотрел на крестьян. Его лицо растянулось в широченной улыбке. Он быстрым шагом двинулся было вперед, затем остановился, вернулся назад, тщетно стараясь выразить словами благодарность, потом снова устремился по пыльной дороге.

– О да, сейчас я прокачусь на слоне! – Ковальски поднял руку. – Эй, ты! Гунга Дин![27]