Печать правосудия

– Значит, вы не ожидали, что ваш объект пройдет экспертизу?

– Конечно ожидал, – Коломов убрал улыбку, расправил плечи, подошел к окну с приподнятой головой. – Мы здесь профессионалы и по пустякам центр не беспокоим.

– Будь вы профессионалами, то не опускались бы до таких вальяжных сокращений как «центр».

– Профессионалы бывают разные, товарищ полковник! – Коломов помахал бумажкой. – Одни проверками занимаются и бумажки составляют, а другие – ловят настоящих преступников и рискуют жизнями ради безопасности наших граждан. Так что не нужно мне тут…

Коломов осекся, наткнувшись на взгляд Исакова. Почесал голову, понял, что его заносит. Вернулся к столу, расписался в положенном ему месте, так и не прочитав документ.

– Пожалуйста, товарищ полковник, – Коломов передал бумагу. – Что-то вы странно выглядите? Плохо себя чувствуете?

Исаков пропустил вопрос мимо ушей. Из головы все никак не выходила разлетевшаяся по кабинету колба. Он точно не мог ничего напутать. Среди его препаратов не было ничего такого, что могло привести к подобному эффекту. Кто такой этот Майоров Никита? И почему о нём раньше никто не слышал?

Десять лет работы в надзорном отделе, но такое впервые. Печатник – это не заготовка из завода. Все они по-своему разные. Одни легче переносят антиэнергию, другие – тяжелее. Кому-то требуется неделя отдыха, а кто-то готов пойти в зал этим же вечером. Он видел печатников, которые не чувствовали физической боли, но просили отключить их, потому что в голове творился непередаваемый ужас. Были и те, кто отключался сам, едва антиэнергия попадала в кровь. Но этот… Во-первых, он очень быстро пришел в себя; две минуты сорок одна секунда – показатель очень сильных печатников, во-вторых… что за херня случилась с колбой? Он посмотрел на неё, и та просто…

– Товарищ полковник?! – Коломов склонил голову, заглянул Исакову в глаза. – Все в порядке? Если ваше дело здесь закончено, то будьте добры – покиньте мой кабинет. Ужинать я вас больше не приглашаю.

– Как объект оказался в разработке?

– Простите?

– Мне нужна информация о том, почему никто раньше не знал о Майоров Никите, а сейчас он находится в разработке.

– Ну…, - Коломов улыбнулся, сунул руки в карманы. – Полагаю, это не в вашей компетенции, товарищ полковник. Бумажку я подписал. На этом – всё.

– Ну хоть полномочия при разграничении обязанностей вы выучили за десять лет службы, полковник Коломов, – Исаков убрал бумагу в портфель.

– Спасибо, полковник Исаков. Счастливой дороги.

Исаков вышел из кабинета и достал телефон. Ему нужно было срочно сделать несколько запросов.

… … …

– Прекращай! – Шумякин потряс меня за плечо.

В друзья набивается? Если да, то неудачно. Если он ещё раз так сделает, сломаю ему пару пальцев.

– Ты радоваться должен. Печатник – элитный служащий ОБНИС. Тебе выпала большая честь. Печатников уважают и… им дохрена платят, – Шумякин вышел из лифта и остановился напротив двери. – Разница лишь в том, что они проходят подготовку почти с пеленок. Их воспитывают в среде, где незаконное использование способностей – это страшное преступление. Они смотрят на мир не так как ты. Парню с улицы, который и сам всю жизнь нарушал законы, тяжело это принять. Но ты свыкнешься. Печатник – это высшая ступень правосудия, каждого из них ценят больше, чем начальников отделов и прочей шушеры.

– Поэтому у этого парня такая дверь?

Шумякин скривился, почесал отросшую щетину.

– Люди бывают разные.

Печатник, вашу мать. Шутка зашла слишком далеко. Шумякин объяснил и даже скинул статью почитать. Получалось, что мне нужно было как можно быстрее формировать способность, иначе моя собственная сила прикончит меня изнутри. Передозы будут повторяться всё чаще, а их мощность будет увеличиваться. Короче, я сейчас походил на бутылку с карбидом и водой. Она раздувалась всё больше и больше, неминуемо ведя ко взрыву.

В последние дни я увидел слишком много новых мест и локаций. Больничка, куча кабинетов в ОБНИС, лаборатория, в которой надо мной издевался Исаков, а вот ещё одно новое место.

Мы стояли на шестом этаже в подъезде многоэтажного дома. Это был обычный дом, обычный подъезд, обычный этаж. Необычно выглядела лишь дверь, перед которой мы стояли. Металлическая пластина с заклепками. Она скорее напоминала переборку в подводной лодке, чем дверь в квартиру. Со слов Шумякина здесь жил печатник.

– Он уже семь лет на пенсии, – сказал Шумякин и собрал пальцы в замок.

Звонить или стучать он не спешил. Я пока плохо представлял – зачем мы сюда приперлись, – но догадки были. Хотя были и сомнения. Шумякин обычно выглядел мужиком уверенным и знающим что делает, а сейчас межевался. Лицо бугрилось морщинами. О чем он думает?

… … …

Сколько всё это дерьмо ещё будет продолжаться?