Печать волка (СИ)

— Да, — кивнул Ланн. — Именно это вожак и собирается с тобой сделать. Зачем ему оставлять тебя человеком? — Девушка представила, как людские конечности превращаются в мохнатые лапы, лицо вытягивается и покрывается черной шерстью, из низа спины произрастает хвост; и только глаза ее остаются прежними — острые серые лепестки в окружении зеленой тины — глаза девушки, неведомо как оказавшиеся на морде волчицы. — Ты все еще уверена, что хочешь уйти в лес? Заставить своего отца пожалеть о том, что не окончил жизнь на зубах у хищника? Лишить меня заработка?

— Я не собиралась мстить ему. — Летиция помолчала. — От тебя ужасно воняет.

— Я предупреждал. — Ланн посмотрел на солнце, держа ладонь козырьком. — Иди к себе и поспи, если сможешь. Ночь будет долгой.

Она покачала головой.

— Мне не хочется спать.

— Чем еще развлекаются молодые леди? В карты сыграй.

— Сама с собой? В поместье нас осталось трое.

Ланн помрачнел. Перспектива совместного времяпровождения с Летицией его нисколько не радовала. Вряд ли госпожа ди Рейз преследовала какие — то иные цели, кроме желания убить время, но развлечение господ не входило в его обязанности.

— Тебе неприятно мое общество? — догадалась Летиция, видя его замешательство. Ее охватила досада. — Это мой дом, и я вольна находиться, где пожелаю.

— Не в этом дело. Ты… — Ланн умолк, так и не придумав ответ. — Подожди здесь.

Проклиная себя за нерешительность, ульцескор отправился в сарай за домом и вскоре вернулся с охапкой планок и огромной корзиной подсушенной травы. Он вручил корзину Летиции и велел ей немного притоптать газон и разбросать траву по полю, а сам закрепил планки над звероловной ямой и уложил на них небольшие пласты земли, а оставшееся место присыпал грунтом и свежим сеном.

— Если тебе было все равно, чем заниматься, почему ты ушел с теми мужчинами и ведьмой в алом? — осведомилась Летиция, семеня за Ланном к дому. Опустевшую корзину она несла под мышкой, в горле пересохло от жары. — Женщина ведь спрашивала тебя.

Она в деталях запомнила все, что я говорил, подумал Ланн. И зачем ей это?

— Ты не понимаешь, — вслух сказал он. — Если бы я отказался, они убили бы меня, пусть не хотели этого. Я был мал и глуп, но это я понимал хорошо.

— Зачем?

Они вошли в кухню через заднюю дверь. Ланн обвел взглядом помещение, и, обнаружив в холодном темном углу кувшин с вином, отпил немного и передал его Летиции. Помедлив, она повернула сосуд в руках и припала к нему ртом подальше от того места, где на глиняном ободке остался мокрый след от его губ. Вино приятно обожгло глотку.

— Позже я мог найти их и отомстить за убийство семьи.

— Они испугались ребенка? — удивилась Летиция.

Ланн усмехнулся. Отобрал у нее кувшин, отхлебнул еще.

— Дети имеют неприятное свойство вырастать и становиться сильнее.

Госпожа ди Рейз с сомнением посмотрела на него.

— И зачем я говорю это моей циничной госпоже? Она все равно не поверит. Те люди сомневались во мне меньше, чем ты. Я выжил в гуще сражения, я укрылся от града стрел и убежал от свиста клинков. На мне не было ни царапины, только чужая кровь. Может, в момент рождения Богиня коснулась меня своей незримой дланью, даровав удачу. Может, это было исключительно моей заслугой. Они не могли знать.

— Тем людям следовало убить тебя. Добро, которое они совершили, могло обратиться против них, — задумчиво произнесла девушка. — Ведь Гильдия взяла тебя на воспитание и обучила своим хитростям.

— Силе и мастерству можно найти применение, — сказал Ланн. — Их нужно приручать, а не уничтожать.

— Тебя приручили? — В ее голосе было холодное презрение. — Как дикое животное?

Он смотрел на нее без улыбки. Что эта девчонка, выросшая в тепле и достатке под опекой любящего отца, могла знать о жизни за рекой? Будучи карцем, он имел все, о чем только можно мечтать, — кроме душевного покоя. Он и его семья, которые не приходились ему кровными родственниками, все время ожидали нападения и жили в предвкушении битвы. Терпкое вино имело солоноватый привкус железа, а одежда и драгоценности, которые они снимали с мертвецов, насквозь пропахли кровью. И даже если крошечная комнатка на верхушке башни и узкая кровать с соломенным матрасом не отвечала его представлениям о королевских чертогах, в ней он мог крепко проспать до утра без опасений, что один из «родственников» перережет ему горло ради красивой безделушки.

— Что же ты молчишь?

— Вопрос идиотский, — нехотя отозвался Ланн.

— У меня, кстати, имя есть.

Он обернулся на пороге. Летиция сидела на табуретке, облокотившись на стол и положив голову на руки. Она предпочитала щадящий полумрак и прохладу кухни с занавешенными окнами жаре и солнцу, слепящему глаза; вдобавок ко всему, поручение Ланна порядком утомило изнеженную девушку, не привыкшую к длительному труду.

— Не понял?

— Ты всегда называешь меня «госпожой». И то в каком — то обидном, извращенном смысле. — Летиция подняла на него взгляд. — Меня зовут…

— Тебе кажется, — оборвал ее Ланн. — И мне известно, как тебя зовут.

— Как? — Она прикрыла рот ладонью, скрывая улыбку.