Печенеги

Вооружение степняка состояло из лука, колчана стрел, висящего на плече, сабли, аркана. Некоторые употребляли и копья. Луком они владели превосходно, убивая любую птицу налету. Как заимствование у них являются и шлемы. Меткости их стрельбы способствовала их дальнозоркость. Путешественник XII века, раввин Петахия[139], утверждает, что половцы могли различать предметы, если дозволяла местность, на день пути. Никакое движение, стало быть, не могло укрыться от степняков. В своих движениях они не останавливались ни пред какими преградами. Для европейских войск нужен был мост или плоты. Европейская конница не всегда решалась броситься в реку. Тюрки переправлялись очень легко. Они брали десяток лошадиных или других шкур, сшивали ремнями их края. Этот мешок набивался сеном. Его привязывали к хвосту лошади. Тюрк садился на мешок, гнал лошадь в реку и благополучно являлся на другой ее стороне[140]

… Но по большей части кочевники для своих набегов выбирали зимнее время, когда реки покрывались льдом, и тогда являлись целыми массами.

Главное богатство степняка — стада. Они доставляли ему пищу, питье, кожи для палатки, для одежды, составляли главный его товар. При передвижениях своих они гнали за собой и стада. Припомним, как черные клобуки[141] явились с ними под Киевом. Летопись при каждом удачном походе русских извещает, что они «взяша тогда скоты и овце и кони и вельблуды». Мы видим тут те роды животных, которых разводили половцы: рогатый скот, овец, коней; находим и верблюдов из степей Средней Азии.

Большие перекочевки совершались с переменою времен года. «Земля кипчаков, — рассказывает Ибн аль-Атир, — богата пастбищами зимою и летом; в ней есть места, прохладные летом, богатые пастбищами; есть места, теплые зимою, также изобилующие пастбищами, — это степи на берегу моря». Когда наступал летний зной, степь была выжжена солнцем, и кочевники со своими стадами подвигались к северу; на зиму толпились по берегам моря. Тяжко приходилось степнякам в суровые зимы. Много скота гибло; трудно было существовать в переносных палатках. Глубокие снега мешали движению. «И бысть же тогда (в 1204 году) зима люта, — отмечает Воскресенская летопись, — и бысть половцем тягота велика».

Скот был главным товаром у кочевника. Лошади, например, отправлялись в Индию; в одном караване их бывало до шести тысяч; иногда более, иногда менее. Если кочевнику нужно было выкупиться из плена, он пригонял скот. Но вот хан половецкий Бельдюзь предлагал (в 1103 году) за свое освобождение «злато и сребро, и коне и скот». Откуда же у степняка золото и серебро? Он доставал его в своих набегах грабежом; он брал иногда большие выкупы за пленных; наконец, он вел торговлю. Еще о печенегах арабы рассказывают, что они богаты; что у них есть вьючный скот, стада, утварь из золота и серебра, оружие, пояса, богато украшенные и знамена. Богатая добыча доставалась русским князьям, когда они грабили половецкие кочевья. Доставались им золото, паволоки, оксамиты[142]; серебряные древки знамен; орьтмами, и япончами, одеждами и узорочьями половецкими русские иногда мосты мостили и топкие места заваливали[143]

. В числе добычи бывали и рабы.

Еще в X веке печенеги были посредниками в торговле греков с Русью, Хазарией и Зихией[144]. Они заключали условия с херсонитами и служили им проводниками в торговых поездках и сами привозили им товары. Но дорого стоили эти их услуги. Когда посланник греческий желал проникнуть в землю печенегов, то прежде всего он посылал к ним и требовал в Херсон заложников и проводников. Сейчас же начиналось требование подарков. Заложники, оставляемые в Херсоне, просили подарков для себя и своих жен за то, что оставались сидеть; проводники требовали их за труды свои и своих лошадей. Отделавшись тут, посол двигался к кочевникам. Но лишь только он являлся в их стране, входил с ними в переговоры, они прежде всего требовали императорских подарков. Дары требовались не только для воинов, но для их жен и даже родителей. Наконец посол удовлетворил всех, сделал дело, за которым приехал и возвращается назад. Но в Херсоне он снова должен был заплатить своим провожатым за труды их и их лошадей. Этим интересным сообщением мы обязаны императору Константину Багрянородному. Очевидно, такого рода отношения сохранились и в то время, когда степи занимали половцы. Невольно припоминаются при этом требования, делавшиеся московским князьям со стороны крымских ханов. «Карачей своих я написал с братьею и детьми, — пишет Саип-Гирей[145]

 Иоанну IV, — а кроме этих наших уланов и князей написал еще по человеку от каждого рода, сто двадцать четыре человека, которые при нас, да Калгиных пятьдесят человек: пятьдесят человек немного, вели дать им поминки — и земля твоя в покое будет, и самому тебе не кручинно будет»[146].

…Роскошная жизнь половецких ханов являлась вполне естественной. Должно быть, она была уж очень заманчива, если венгерские вельможи стали подражать им и вызвали целую бурю со стороны католического духовенства Венгрии.