Педагогика для всех

В 1985 году был в Москве Всемирный фестиваль молодежи и студентов, и кинорежиссеру Владимиру Левину поручено было снять фильм о детской части фестиваля — о том, как жили в Москве маленькие гости со всего света, как они объединились в своем стремлении к миру. Режиссер углядел Матвея, его поразило, как он рассказывал, естественность в поведении мальчика, и он добился, чтобы нашего Матвея включили в число делегатов фестиваля. Он был, если не ошибаюсь, самым маленьким. И так его все полюбили; так он работал — именно работал, соединял старших ребят, веселил их и будоражил; с такой честной гордостью повторял он: «Я из Советского Союза!»; так смешно, так искренне уверял, будто знает много языков — и английский («сэнк ю вери мач»), и французский («мерси боку»), и еще какие-то другие, — словом, так он достойно представлял нашу делегацию, что был награжден Почетной грамотой.

А сорокаминутный фильм о детях на фестивале, главный герой которого наш маленький, быстрый, находчивый в ответах Матвей, показывали и по телевизору. Текст от Матвея читает известный артист Евгений Леонов. Рассказывают, что он все время удивлялся, как может мальчик вести себя с такой простотой и независимостью? Фильм Центральной студии документальных фильмов называется «Жил-был Матвей».

Но для честности должен добавить, что Матвей-то наш уже школьник, первоклассник, и пока что беда с ним. Читает, считает, рассказывает, слушает внимательно, хорошо сидит на уроках, но все буквы пишет только печатные и только в зеркальном виде. Уже третья четверть кончилась, уже учительница в отчаянии, уже поговаривают о том, чтобы оставить его на второй год, а он по-прежнему пишет «с» — влево, «ч» — вправо, а косую палочку в печатном «и» — сверху вниз. Буквы прыгают по линейкам как им вздумается, от тетрадей Матвея можно упасть в обморок, и ничего не помогает. Идея старательно выводить буквы глубоко непонятна ему, он пишет так же быстро и небрежно, как взрослые всю жизнь на его глазах пишут, а учительница сердится, говорит, что мальчик не приучен трудиться.

Что делать? Строгими мерами можно было бы научить его, в какую сторону пишется «с» и «е», а в какую «ч»; но что будет утеряно при этой операции, кто знает? Придет время, и научится он писать; и во всяком случае его грех грязнописания меньше греха неверия в мальчика. Не надо все немедленно исправлять, поддаваясь психологии ремонта, и нет в педагогике фразы опаснее, чем «на ошибках учатся».

Дети на ошибках не учатся, дети учатся не на ошибках, а на своих успехах, достижениях. Дети развиваются прибавлением положительного, а не вычитанием отрицательного. Знака «минус» в педагогической арифметике нет, в ней только «плюс», «умножить» да еще «разделить» — разделить с детьми их тревоги и трудности.

Дети. Что поделаешь? Не то, так это. Педагогика от Матвея продолжается. Видно, мальчик еще не всему научил нас.

7

В телевизионной передаче для молодежи — беседа с восемнадцатилетним парнем, который отбывает долгое наказание за квартирные кражи. Красть он начал в четырнадцать лет. Парень довольно добродушно объясняет, отчего он воровал:

— Воли не было. Знаю, что нельзя, а воли нет.

В этой фразе — вся расхожая педагогика. Тысячи книг написаны по этой трехкодовой схеме:

1. Есть кем-то установленные «нельзя».

2. Знай, что нельзя.

3. Имей волю удержаться от того, что нельзя.

Так все просто: «нельзя + воля». Эта схема, глубоко в нас сидящая, и ведет к порокам и преступлениям. Конечно же, есть великое множество «нельзя», их гораздо больше, чем значится в Уголовном кодексе. Но из этого вовсе не следует, что жизнь человеческая катится по дорожке, с двух сторон огражденной заборами из «нельзя». Все гораздо сложнее. Если бы жили и действовали по схеме «нельзя + воля», то уголовных преступников было бы куда больше.

Вокруг нас полно «нельзя», но изнутри человека вырастает мощное «не могу», которое в тысячу раз сильнее, чем «нельзя».

Воля человеку необходима, но она дана вовсе не для удержания его в границах «нельзя», а для сотворения красивого мира.

Воспитание по схеме «нельзя + воля» — воспитание в два прихлопа, в два притопа; раз-два, раз-два, нельзя — держись, раз-два, нельзя — крепись, раз-два, нельзя — не смей, раз-два, нельзя — смотри! При обедненном этом воспитании «нельзя» становится сладким запретным ходом, а воля, направленная на подавление собственных желаний, погибает.

Парень с телеэкрана потому и попал в заключение, что ему не вкладывали в голову ничего, кроме жалкой схемы «нельзя + воля». Только такая схема ему и понятна, только в нее он и верит; все остальное кажется ему пустым. Так просто: нельзя! Почему нельзя? А потому, что заругают, накажут, посадят. А может, обойдется, может, не поймают. Вдобавок человек чувствует себя героем, свободной личностью: всем нельзя, а ему можно.

Ну а что же вместо этого, привычного? Да все то непривычное, о чем говорилось в книге.

8

Дети — благодарный народ, дети — народ неблагодарный.

Родители мучают ребенка, чуть не силой заставляют его учиться — ничего, потом скажет спасибо.