Пекарь-некромант. Часть 2

Я рванул к ограде – разбег получился совсем коротким. Из вида не выпускал то место на вершине ограды, в которое надеялся вцепиться руками. В том, что достану до него, не сомневался: привык, что профессор Рогов не ошибался. Мэтр сказал, что допрыгну – значит, точно допрыгну.

Толчок…

Заветная цель (точка на верхушке забора) промелькнула мимо моего лица слишком быстро. Я не успел коснуться её руками – чиркнул по ней носками сапог. В глаза ударил яркий свет – то меня ослепило застывшее на безоблачном небе солнце.

И тут же по лицу хлестнули ветви дерева. Касание ногами забора изменило траекторию моего полёта. Теперь я летел не вверх, а по направлению к дому. Но там на моём пути стало дерево – чиркнуло по моим щекам крупными листьями. А потом ударило в грудь ветвями.

От шелеста листьев и хруста веток у меня зашумело в голове. Я почти ослеп от яркого солнечного света. Потому встречу с толстой веткой не заметил – почувствовал. Удар выбил из моей груди весь воздух – я вынужденно выдохнул. Понял, что завис: мой полёт прекратился.

Я оказался тяжелее воздуха: почти сразу же продолжил движение. Но уже в обратном направлении – вниз. А моё сердце и съеденный накануне завтрак устремились вверх.

Солнечный свет замигал перед глазами. От треска и шелеста заложило уши. Я судорожно сжал челюсти, удерживая внутри себя мятный чай и остатки медового батона.

Замахал руками. Взлететь не получилось. Но я сумел ухватиться за ветку. Та застонала. Сердце вновь подпрыгнуло – ударилось о кадык и лишь после этого неторопливо вернулось на своё привычное место.

Я не сразу сообразил, что мой полёт временно прекратился. Именно временно, потому что обратно до земли я не добрался. А жалобы ветки, прервавшей мой вояж, намекнули: долго удерживать меня она не сможет.

Выплюнул обрывок листа (неужто в полёте пытался хвататься за дерево зубами?). Прижал к груди подбородок – взглянул вниз. Не знаю, какое расстояние я пролетел в кроне дерева, но верхушка забора по-прежнему находилась ниже подошв моих сапог. Со своего места я мог хорошо рассмотреть её. И те острые шипы, что её украшали.

— Охренеть, — простонал я.

Прикинул, на какую высоту мне удалось взлететь – присвистнул.

— Да я теперь человек-кузнечик!

Попытался вспомнить, проводят ли в этом мире спортивные соревнования – те же олимпиады, к примеру.

— Всех бы там уделал – к гадалке не ходи.

Заметил внизу, в просветах между ветвей, чёрные пятна. Собаки. А стая-то небольшая – всего из трёх особей. Зато каких огромных! Я пригляделся.

«Это точно не лошади?»

«Клифские волкодавы, — сказал профессор Рыков. – Очень популярная в моё время порода собак. Средний вес… в привычных для вас единицах измерения – около ста двадцати килограмм. Кобели обычно около одного метра двадцати сантиметров в холке. Суки – на десяток сантиметров пониже. Использовались как в качестве охранников, так и в качестве домашних любимцев: столичная знать считала особым шиком, если такая здоровенная зверюга прогуливалась по их дому; соревновались, у кого в доме живёт больше таких зверей».

«Клифы? – подал голос мастер Потус. – Красивые собачки. И дюже умные. Я слышал, что они поумней некоторых людей будут. Это и немудрено – с такой здоровенной башкой-то! Но дорогущие – просто жуть. Я в детстве просил родителей купить мне такого щеночка, етить его. Откуда ж мне было знать, что он стоит, как два десятка телег с мукой?! Неужто ты собрался завести клифа, парень?»

«Нет уж, спасибо, — сказал я. – В моём домишке им было бы тесновато. Лучше заведу хомячка или морскую свинку. А то и вовсе: рыбок – из тех хоть уху сварить можно. Сколько ж караваев хлеба может сожрать такая махина за раз?! Никаких денег на корма для таких питомцев не напасёшься. Если только скармливать им воришек. Кстати. Что-то мне совсем не хочется стать их кормом. Сейчас я вижу их… неплохо, профессор. Даже лучше, чем хотел бы. Пора объяснить им, кто есть кто. Действуй, мэтр!»

Ощутил холодок от заклинания.

И в тот же миг с похожим на щелчок треском обломилась ветка, за которую я держался. Визуальный контакт с собаками прервался. Я больше не смотрел на них. Ветку не выпустил – сжал её ещё крепче. Вместо того чтобы испугаться, вспомнил сцену из известного фильма, где главный злодей выпал из окна небоскрёба. То ли люди произошли от птиц, то ли подражая актёру того боевика – я взмахнул руками аки крыльями.

И полетел.

Вниз.

Сумел сгруппироваться в полёте – сработала память тела. Падало моё тело с большой высоты не впервые и в этот раз решило разнообразия ради не сворачивать шею. Мелькнули перед глазами листья, ветви, небо, яркое пятно солнца, оскаленные звериные пасти.

Приземлился я не как мешок с мукой – почти как заправский парашютист. Согнул в коленях ноги, под весом своего тела переместился вперёд, коснулся травы руками и покатился по земле. Ещё в движении понадеялся, что слышал треск сухих ветвей, а не своих костей.