Пелагея и принц осени (СИ)

У, проклятые тренировки!

Врачи из скорой помощи оперативно вкололи Пелагее укол животворящий, после чего прописали покой и витамины. Но покой ей только снился. Она слопала горсть витаминов и уже на следующий день прискакала в зал на репетицию. Инструктор остался в приятном удивлении. В прошлый раз она действительно отменно выучила танец. А сегодня на ней вместо дурацкого платья сидел, как и у остальных мемберов, брючный костюм.

Её короткие вьющиеся волосы цвета воронова крыла были аккуратно уложены, губы подкрашены в нейтральный матовый, глаза самую малость подведены. Скулы с подбородком из-за недавнего переутомления, казалось, ещё больше заострились. Её облик не составлял контраста с наружностью остальных. И, если не присматриваться, в ней почти невозможно было разглядеть женщину.

Директор Хаджиман наведался в тренировочный зал во время обеденного перерыва и также был ошеломлён — в положительном смысле. Согласно его прогнозам, гнев публики после концерта определённо пойдёт на спад. А концерт, между прочим, уже через два дня, так что не расслабляться!

Пелагея не расслаблялась изо всех сил, но уже чувствовала, что одного укола было маловато.

— Ты молодчага, — хлопал её по спине Хёк после завершения репетиции. — Видно, что стараешься. Теперь я уверен, что с тобой наша карьера пойдёт в гору.

Выступление на «Империал-арене» запланировали на вечер пятницы, а сегодня была среда, и у некоторых участников группы постепенно начиналась паника. Нервозность одолела даже Пелагею, которая, казалось бы, состояла сплошь из тишины. Ей вроде как намекнули, что от неё зависит успех мероприятия, и она прониклась — больше, чем следовало. И забеспокоилась.

Когда после обеда на сходку нагрянула Юлиана, она, завидев подругу, вцепилась в неё мёртвой хваткой и поволокла её прочь из зала.

— Простите, извините! — эхом отскакивал от зеркал её командирский голос. — Тут кое-кому срочно нужен морской воздух. Пелагея, ты себя видела? Кожа да кости. До чего ты себя довела?! И вы, ребятки, как призраки. Мертвецы ходячие, а ну всем марш отдыхать!

Проорав последнее наставление, Юлиана покинула помещение и главную солистку утащила за собой.

Море шумело, убаюкивая совесть ушлого осьминога Джеммы и поощряя Кекса с Пирогом на маленькие собачьи шалости.

Они носились по яхте, которая сверкала на солнце своими белыми боками, пока Джемма при сюртуке, котелке и бабочке восседала за штурвалом и дымила трубкой, занимая добрую половину палубы.

— Тебе всё еще нужен покой. Ну хотя бы свежий воздух. А в этом городе нечем дышать, — сказала Юлиана, усаживая Пелагею на скамейке напротив яхты. — Посиди немного, никуда не уходи, слышишь? Я сейчас смотаюсь к ларьку и куплю нам поесть.

— А вот и вы! — воскликнула Джемма и в знак приветствия приподняла щупальцем чёрный котелок.

Юлиана уже занесла ногу, чтобы начать великий забег к киоску с вредной пищей, но пришлось ей обернуться, чтобы хотя бы среди морских обитателей невежей не прослыть.

— Привет-привет. Так и сидишь тут безвылазно? — спросила она.

— Почему безвылазно? Плаваю иногда на глубину. Гоняю вашу яхту туда, сюда. И лодку тоже гоняю. Выручка от казино… Впрочем, давайте опустим детали. А что это за юноша с тобой?

— Это не юноша, а Пелагея.

— Ой, прости, не признала, — Джемма выпустила в воздух облачко малинового дыма и уважительно уставилась на Пелагею. — А ты сильно изменилась.

Глава 12. Любить нельзя ненавидеть

К тому времени как Юлиана купила в киоске бутерброды и немного вкуснятины для своих ушастых паразитов, на небо наползли тучи. И только она успела подняться на яхту, хлынул дождь.

В каюте под пахучим дощатым потолком мигали гирлянды на батарейках. Самая невозможная тварь на планете — Джемма — с широкой улыбкой готовила для Пелагеи какао, помешивая ароматный порошок ложечкой, зажатой в жёлтом щупальце. Среди бордовых велюровых кресел, принюхиваясь, бродили Кекс и Пирог.

За чашкой какао Пелагея решилась на отчаянный шаг: уволиться из агентства. Ну и что, что человек в ней нуждается. Человек любит её больше положенного. Она на такие жертвы, как взаимность, идти не готова.

— Надо мне всё-таки уйти, — вздохнула она. — Не знаю, как, но я должна. Не для меня эта ноша. И фанаты меня ненавидят, и сил никаких после репетиций не остаётся. Так и помру. Будет меня ждать мой эльф — не дождётся.

— Глупостей не городи, — сказала Юлиана. — Уйдёт она. Ты хоть представляешь, как я тебе завидую? Да любая душу бы отдала, только чтобы оказаться на твоём месте! К тому же, любовь и ненависть фанатов дело переменчивое. Сегодня ненавидят, завтра любят. А ещё, — вздохнула Юлиана, — у тебя будет самореализация.

Она произнесла последнее слово надтреснуто, с нерастраченной страстью и горечью.

— Самореализация — великая вещь. Ты начнёшь хоть что-то значить в этом мире. Ты станешь нужной другим. Нужной! Поэтому терпи. Борись.

Юлиана залпом выпила содержимое своей чашки и слезящимися от волнения глазами уставилась в потолок каюты.