Пелагея и принц осени (СИ)

Кю понуро шёл за старшими и переваривал услышанное. Он, как и Ши, не был готов пускать пыль в глаза и водить фанатов за нос, хотя, помнится, прежде врал легко и непринуждённо. Кажется, он больше не мог и не хотел притворяться.

И «я вас люблю» в его устах прозвучало бы со сцены как самая подлая ложь на свете. Потому что любит-то он Пелагею…

Это произошло в гримёрке в день стартового концерта, который должен был состояться на первой арене в Нимерии и стать отправной точкой грандиозного кругосветного маршрута. После того как стилисты с визажистами привели участников группы в идеальную готовность, у кого-то возникла мысль сфотографироваться перед началом выступления. Все, включая Ли Тэ Ри, покинули гримёрку, чтобы переместиться к фотозоне.

И только Кю с Пелагеей задержались, сказав, что догонят.

На самом деле Пелагея хотела немного побыть в тишине и настроиться на взаимодействие с публикой. А Кю просто не мог дольше терпеть без объятий.

Он подошёл к ней, пока она сидела перед зеркалом, и обвил её руками, прижавшись подбородком к её макушке.

— Что опять не так? — испугалась Пелагея.

— Прости, ничего не могу с собой поделать, — вздохнул он. — Ты мне нравишься, сил нет. Я нуждаюсь в тебе и уже устал с этим бороться. Я хочу разочароваться. Дай мне повод разочароваться, прошу тебя.

— Я давала тебе уже много поводов. Ты ни один не использовал. Может, всё-таки вернёшь ключ? Когда он тебе ещё пригодится?

— Пригодится, и не раз. Я уже бывал в лесном доме, пока тебя там не было. Перебирал твои платья в сундуке…

— Ну ты и маньяк, — рассмеялась Пелагея. — Если бываешь у меня в гостях, то хотя бы вещи не трогай. А то мне будет не по себе.

Решительно потребовать ключ назад у неё так и не достало смелости. А Кю всё никак от неё не отлипал. И руки расцеплять не хотел, и причёску испортить норовил, негодник такой.

— Дождя вроде нет, зачем эти твои ритуалы?

— Позволь ещё немного так постоять, — пробормотал Кю. — Ты придаёшь мне сил.

Тактичное покашливание вынудило его моментально отпрянуть. В гримёрку зашёл чрезвычайно подозрительный Хёк.

— Чем вы тут занимаетесь? Я всё видел. Что ещё за нежности такие? — брезгливо поморщился он.

— Какие нежности? — скрестив на груди руки, сказал Кю. — Ты ничего не слышал про поднятие командного духа? Могу и тебя обнять. Иди сюда, вредина!

Хёк засёк сумасшедшую улыбку, безумный блеск в глазах товарища и поспешно увернулся от нападения.

— Ты как себя со старшими ведёшь? — не то смеясь, не то плача, воскликнул он.

— А что, объятия перед концертом никому не помешают! — Это Ши вернулся со спонтанной фотосессии и горячо поддержал инициативу младшенького, набросившись на него, чтобы затискать до смерти.

— Идите сюда! — позвал он остальных. — Давайте наш фирменный жест: один за всех и все за одного!

Они произвели сложение рук, выкрикнув свой любимый девиз: «Суп и Пелагея, вперёд!», — после чего отправились на сцену.

Концерт прошёл гладко. Ни одного несчастного случая в зрительских рядах, ни одной заминки во время выступления. Арена гудела, визжала, включала цветные фонарики и опять была полностью покорена. А когда лидер и ещё несколько участников, по наказу директора, всё-таки выдавили из себя признание в любви, то фанатки и вовсе чуть не попадали в обморок.

После концерта группа, как водится, решила праздновать успех. Кутили с размахом, в дорогом ресторане. Выпивка лилась рекой, но Кю, Пелагея и Ли Тэ Ри — троица трезвенников — предпочли алкоголю обычную газировку. Хёк смотрел на них исподлобья, пока его с каким-то нелепым анекдотом не отвлёк захмелевший Рё. Все смеялись — и Хёк вынужденно смеялся вместе с ними. На самом деле ему было не до смеха.

Празднование закончилось уже под утро. Пелагея дремала на плече у Ли Тэ Ри, который бдел, несмотря на усталость. Кю спал, уткнувшись лбом в собственные сложенные руки. Вокруг стояли стаканы, бокалы, пустые бутылки. Ресторан работал круглосуточно, и только поэтому группу не выпроводили ночью.

А сейчас уже разгоралась заря. И Ши тихонько пытался растолкать прикорнувших участников, потому что отсыпаться лучше дома, в общежитии, а не в заведениях общественного питания.

Хёк следил за ним мутным взглядом. Затем натолкнулся на такой же мутный взгляд эльфа, икнул и засобирался на выход. И не домой, как можно было подумать, а на второй круг. Была у него парочка приятелей среди звёзд, с которыми поболтать по душам одно удовольствие. Поболтать, перетереть впечатления, пожаловаться на жизнь, поделиться опасениями.

Будучи всё ещё под градусом, Хёк прибился к одному из своих знакомых и выложил ему то, о чём стоило бы помалкивать.

— У двух наших мемберов, — бормотал он, — у Кю и Пелагеи интрижка. Я знаю это, но никак не могу поймать их на горячем. Они делают вид, что ничего нет. Но меня не проведёшь.

Хёк склонял голову на согнутый локоть, и пузатая бутылка из желтоватого стекла — наполовину пустая — искажала отражение его лица, словно бы выдавая его истинную сущность.