Читаем Пеле. Я изменил мир и футбол полностью

Пеле. Я изменил мир и футбол

Тогда мы не в последний раз слышали имя Аугусто, который, поправившись, продолжил карьеру на разных поприщах. Но, к сожалению, тот матч стал высшей точкой в футбольной карьере Дондиньо. У него были серьезно повреждены связки колена, а возможно, и мениск. Говорю «возможно», потому что тогда в Бразилии не было МРТ, на самом деле в стране не было вообще никакой настоящей спортивной медицины. Мы совершенно не знали, в чем дело, и еще меньше – как это лечить. Мы делали единственное, что нам было известно: обкладывали льдом больное место, затем снимали лед и надеялись на лучшее. Излишне говорить, что полностью вылечить колено Дондиньо так и не удалось. Будучи не в состоянии выйти на поле на вторую игру, Дондиньо был быстро выведен из команды и отправлен обратно домой в Трес-Корасойнс. Так начались годы настоящих скитаний, время постоянной борьбы за существование, которую вела наша семья.

Тяжело было и в лучшую пору; теперь же Дондиньо проводил массу времени, не выходя из дома, пытаясь как можно меньше тревожить колено, надеясь, что оно как-нибудь само заживет и он сможет вернуться в «Атлетико» или какой-нибудь не менее доходный клуб. Я хорошо понимаю, почему он так думал: он считал, что это было бы лучшим способом обеспечить семью. Но когда он чувствовал себя не настолько хорошо, чтобы играть, денег взять было практически неоткуда, а системы социального страхования и поддержки в 1940-е годы в Бразилии, разумеется, в помине не было. В семье тем временем появились новые рты – родились мои брат Жаир и сестра Мария Лусия – и их надо было кормить. Папина мать, дона Амброзина, и мамин брат, дядя Жоржи, переехали жить к нам.

Мы с братом и сестрой носили поношенную одежду, иногда сшитую из мешков из-под зерна. На обувь денег не было. Были дни, когда единственное, что мама давала нам поесть, был кусок хлеба с ломтиком банана, иногда с добавлением бобов и риса из пакетиков, которые дядя Жоржи приносил из универмага, где он работал. Это делало нас везунчиками по сравнению с огромным числом бразильцев: мы никогда не голодали. Дом наш был приличных размеров и находился он не в какой-то трущобе (не в какой-то фавеле, если использовать бразильское слово). Но крыша протекала, и после каждого ливня пол в доме пропитывался водой. Было еще чувство постоянного беспокойства, которое ощущали все мы, включая детей: откуда ждать еду на этот раз? Каждый, кто был когда-то настолько беден, скажет вам, что такая неопределенность, такой страх, однажды войдя в вашу плоть и кровь, становится ознобом, простудой, от которых никуда не деться. Честно говоря, даже сегодня я все еще иногда ощущаю его.

Наше благосостояние немного улучшилось, когда мы переехали в Бауру. Папа получил работу в «Каса Лузитания», универсаме, принадлежавшем тому же человеку, который владел спортивным клубом «Бауру Атлетик», сокращенно БАК – одной из двух полупрофессиональных футбольных команд города. В рабочее время Дондиньо был посыльным, мальчиком на побегушках, заваривал и подавал кофе, помогал доставлять почту и тому подобное. А по выходным он становился звездой – нападающим БАК. На поле папе удавалось – когда он был здоров – демонстрировать проблески того мастерства, благодаря которому он однажды оказался очень близко к поистине большому успеху.

Он забил множество голов, а в 1946 году помог БАК пробиться в чемпионат полупрофессиональной футбольной лиги штата Сан-Паулу. Он обладал определенной харизмой, держался элегантно и был всегда в хорошем настроении, несмотря на неудачу, разрушившую его футбольную карьеру. Буквально каждый в Бауру знал, кем он был, и почти каждый симпатизировал ему. Везде, куда бы я ни пошел, меня знали как сына Дондиньо – этим титулом я очень гордился, горжусь и по сей день. Но те времена были тяжелыми, и я помню, как уже тогда я был убежден, что быть знаменитым – ничто, если ты не в состоянии добыть еду на стол.

Мне кажется, Дондиньо мог бы попытаться развить свое мастерство в чем-то другом, приобрести другую профессию. Но футбол бывает и щедрым, и жестоким. Попавшие под его чары уже никогда не смогут спастись бегством от него. Когда Дондиньо осознал несбыточность своей мечты, он всем сердцем и душой предался воспитанию своего преемника.