Пенумбра. Шесть готических рассказов.

Мой брат ничего не ответил ей, и мы все трое в скором времени уснули. Проснувшись следующим утром, мы увидели, что дочь охотника встала явно гораздо раньше нашего. Она была просто великолепна. Она подошла к Марселле, и приласкала её. Малышка плакала, у неё была практически истерика, как будто каждое прикосновение причиняло ей боль.

Но я не хочу утомлять вам излишне затянутой историей, охотник и его дочь остались с нами. Отец и его новый друг ходили на охоту каждый день, в то время как Кристина оставалась присматривать за нами; она занималась всем домашним хозяйством и была очень добра к нам; и со временем неприязнь Марселлы к ней угасла, а вот отец изменился сильно. Он, по всей видимости, преодолел свою неприязнь к женщинам; и был очень обходителен с Кристиной. Часто, как только её отец и мы уже были в постели, он перешептывался с ней сидя у огня. Я должен оговорить, что мой отец и Уилфред спали в другой комнате в доме, и что кровать, где всегда спал папа и принадлежа теперь Кристине. Они жили в нашем доме три недели, пока однажды ночью, после того как нас отправили спать не состоялась одна важная беседа. Наш отец сделал предложение Кристине, и хотел, что бы она стала его женой. Ему удалось получить как её согласие, так и благословение её отца. После этого состоялся разговор, а был он приблизительно таким:

- Ты можешь взять в жены мою дочь, господин Кранц, да будет благословенен ваш союз; и как только состоится церемония, я оставлю вас и найду себе какое-нибудь другое жильё.

- Почему бы тебе не остаться с нами, Уилфред?

- Нет, нет, нет. Сейчас я больше нужен в другом месте. Это всё, что я могу сказать, и больше не пытайтесь меня переубедить. Теперь моя дочь - твоя ответственность, господин Кранц.

- Я благодарю тебя за это, и клянусь заботиться о ней. Но всё же, есть один нюанс.

- Я понял, о чём вы. В такой глуши даже священника не найти. Нет длани Господа, что свяжет ваши души. Но всё вступит в силу только, когда церемония состоится. Ты не против, если священником буду я? Если так, то я прямо сейчас могу засвидетельствовать ваш союз.

- Я согласен, - сказал отец.

- Тогда, возьмитесь за руки. Теперь, господин Кранц, говорите слова клятвы.

- Клянусь... - начал отец.

- Всему духами гор Харц…

- Стоп, а почему не Небесами? - прервал мой отец Уилфреда. - Это совершенно не приемлемо, и если это шутка - то дурная.

- Если я предпочитаю свою клятву, может быть менее официальную, чем положено, у вас всё равно нет повода не принять её.

- Ладно, пусть будет по-вашему. Вы будете заставлять меня клясться на том, во что я даже не верю?

- Но многие прилежные христиане поступают так же, - возразил Уилфред. - Вы будете препираться со мной или жениться? Мне что, забрать свою дочь с собой?

- Продолжайте, - нетерпеливо сказал отец.

- Клянусь духами гор Харца, всей силой его милостивой и не милостивой воли, что я возьму Кристину в жены. Что я буду всегда защищать её, заботиться о ней и любить её, и что моя рука никогда не повернётся против неё, чтобы причинить ей вред.

Отец повторил слова Уилфреда.

- И если я нарушу этот священный обет, пусть ярость духов обрушиться на меня и на детей моих. Пусть тогда их жизни заберёт птица, зверь или иное дитя леса. Пусть их плоть будет отделена от костей, а то, что останется, сгложет пустошь. Я клянусь, что это так.

Отец явно колебался, повторяя последние слова. Сестрёнка Марселла не могла сдержаться, когда слышала, как он говорит слова своей клятвы, и расплакалась. Это внезапное обстоятельство заставило моей отца промедлить, и это ему сильно не понравилось. Он говорил ей жестокие слова, пытаясь сделать так, чтобы она перестала плакать, в то время как она куталась в одеяло.

Таким был второй брак моего отца. На следующее же утро охотник Уилфред запряг свою лошадь и уехал.

Отец снова спал в своей кровати в той же комнате, что и мы; и всё было точно так же, как и до свадьбы, за исключением того что наша новая «мама» перестала проявлять к нам всяческие признаки доброты. Так всё и было, и когда отца не было дома, она часто колотила нас, особенно доставалось бедняжке Марселле. Глаза нашей мачехи горели ненавистью, когда она смотрела на нашу замечательную и милую сестрёнку.

Однажды ночью сестрёнка разбудила меня и Сизара.

- Что такое? - спросил Сизар.

- Она куда-то ушла, - сказала Марселла.

- Вот пусть и катится!

- Да, вышла через дверь в своем ночном наряде, - сказала девочка. - Я видела, как она встала с кровати, проверила, спит ли папа, а затем встала и пошла к двери.

Что могло заставить её встать и выйти из дома в таком-то виде, да ещё и в мороз, когда за окном метель, мы не могли дать ответа. Мы не смогли больше уснуть, и где-то через час услышали рычание волка под нашим окном.

- Это волк, - сказал Сизар. - Он её на кусочки разорвёт.

- Нет! - воскликнула Марселла.