Л. Петров, А. Стругацкий

Пепел Бикини

«Мертвый бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно залил небо и океан»

(Л. Петров и А. Стругацкий «Пепел Бикини», стр. 18).

Пассажиры Твиндека

Шесть дней бушевал шторм. Шесть дней огромный серо-желтый пароход, тяжело переваливаясь, лез на водяные холмы, проваливался в водяные пропасти, переползал через водяные стены. Шесть дней волны с гулом и ревом били в скошенные скулы корабля.

В небольшом салоне, зарывшись в глубокое кресло, задыхался и охал тучный человек в мохнатом халате. Время от времени он проводил ладонью по влажной от пота лысине, доставал из кармана коробочку и, взяв оттуда белую таблетку, с гадливой гримасой клал ее в рот. Тут же, слегка косолапя, ходил из угла в угол капитан парохода, высокий, подтянутый и чисто выбритый моряк, в форменном костюме с многочисленными пуговицами и нашивками.

— Старайтесь не думать о качке, мистер Болл, — сказал капитан, останавливаясь у иллюминатора и силясь что-нибудь рассмотреть сквозь потоки воды, хлещущей по стеклу. — Больше ешьте, больше двигайтесь, и все пройдет.

Болл сморщился, зажмурил глаза и затряс головой.

— О господи!

Корабль повалился набок. Капитан с усмешкой взглянул на позеленевшее лицо собеседника:

— Что это за пилюли?

— Драмомин, — с трудом отозвался Болл. — Ужасная мерзость! В Штатах мне говорили, что это — лучшее патентованное средство от морской болезни. Представляю, каково должно быть худшее!

— Пилюли и микстуры — ерунда. — Корабль снова дал резкий крен, и капитан присел на диван. — Хороший стакан рома или виски и часовая прогулка по мостику — вот что вам нужно, сэр. Правда, некоторые больше любят коктейли, я же предпочитаю ром.

Болл брезгливо отмахнулся и снова проглотил таблетку.

— Где мы находимся?

— Примерно на траверзе острова Морелл.[1]. Утром пересекли линию перемены чисел.[2]

— Сколько еще осталось мучиться?

— Дня три, мистер Болл, если шторм не утихнет. Впрочем, пока не наступит затишье, мы все равно не сможем войти в лагуну и будем дрейфовать. Так что лучше всего последуйте моему совету: ром и прогулка…

— Не могу, не могу! — простонал Болл, морщась от тошноты. — Есть ли какая-нибудь надежда, что эта болтанка прекратится?

Капитан поднялся и снова заходил по салону.

— Видите ли, сэр, надежда, конечно, есть. Но в это время года океан всегда неспокоен. Это мой пятнадцатый рейс на Маршаллы[3], и всегда в ноябре здесь штормы. И какие! Вам, можно сказать, повезло. Всего восемь баллов…

Капитан нажал кнопку, и через несколько минут стюард опустил в специальное гнездо на столе черную бутылку и поставил тарелки с закусками. Капитан наполнил стаканы.

— Выпьем за ваших бедняг, мистер Болл. Им сейчас совсем худо. Твиндек[4] не салон…

Болл закрыл глаза и, давясь и икая, влил в себя обжигающую жидкость.

Капитан был прав. В твиндеке было гораздо хуже, чем в салоне. Слабые желтые лампочки еле рассеивали мглу. В их тусклом свете можно было разглядеть полуголых людей, вповалку лежащих на длинных нарах. Смесь дыма от дешевых сигарет и запаха пота, исходившего от множества человеческих тел, делала и без того спертый воздух еще более тяжелым. Возле узкой двери в душевую, куда непрерывно подавалась забортная вода, толпились желающие освежиться. В проходах между нарами, прямо на полу или на чемоданах, расположились любители картежной игры — слышались азартные хлопки разбухших, засаленных карт. В дальнем углу страдающие морской болезнью тесным кольцом окружили большие железные бочки.

В одном из отсеков вспыхнула ссора. Жилистый рыжеволосый американец, длинноногий и длиннорукий, вцепился в маленького смуглого мексиканца и тряс его изо всех сил, стараясь во что бы то ни стало повалить на спину. Мексиканец сопротивлялся и судорожно шарил рукой у пояса, ища рукоятку ножа.

— Шулер… подлый негодяй!..

— Заткни глотку, мексиканская крыса!

— Ты мне ответишь за это, вор!

Соседи, радуясь неожиданному развлечению, услужливо расступились, освобождая место для драки. Кто-то хлопотливо подталкивал дерущихся, деловито повторяя, что «все должно быть по правилам». Через толпу, засунув руки в карманы, молчаливо проталкивались друзья мексиканца. Американцы тоже стали оглядываться и перемигиваться, готовые ввязаться в драку.

Вдруг рыжеволосый верзила резким движением отбросил от себя мексиканца и стал торопливо расстегивать широкий кожаный пояс. Мексиканец вытащил нож. Теперь они стояли в пяти шагах друг от друга: рыжий верзила с намотанным на кулак — пряжкой вперед — ремнем и маленький темнокожий человек с кривым ножом.

— Погодите, парни! — раздался низкий звучный бас. Бесцеремонно растолкав трусливо притихших любопытных, в круг вступил здоровенный негр. — Что случилось, а?

— Не мешай, — проворчал кто-то из зрителей.

Негр даже не оглянулся.

— Я думаю, вы сошли с ума от духоты, парни, вот, что я думаю.

— А какое тебе дело, негр? — угрюмо осведомился рыжеволосый верзила.

— Меня зовут, к твоему сведению, Майк. — Толстые губы негра слегка раздвинулись, показав белую полоску зубов. — Можешь меня так и называть.