Пепел и экстаз

Однако некоторые, в отличие от Жана и Доминика, были недовольны тем, что Кэтлин и Изабел примкнули к ним. Хотя большинство слышали об Эмералд, многие предпочитали думать, что ее слава преувеличена. Кроме того, мужчины определенного сорта ни за что не хотели признать, что женщина может превзойти их в той сфере деятельности, которая традиционно считалась мужской.

И был, по крайней мере, один человек которому присутствие среди них Кэтлин было неприятно в силу причин чисто личного свойства. Это был Пьер Лафит. Много лет назад он поклялся отомстить Кэтлин за то, что она ранила его в правую руку. Он тогда чуть было вообще не лишился руки. Дважды он пытался изнасиловать Кэтлин. Во второй раз ее спасли Жан с Домиником. Они не только помогли Кэтлин скрыться, но и пригрозили Пьеру, что переломают ему все кости, если он повторит попытку.

Теперь обстоятельства сложились так, что Пьеру приходилось постоянно иметь с ней дело. Пьер знал, с какой заботой относится к Кэтлин Доминик, считавший ее своей названой сестрой. К тому же он взял под свою опеку и вторую девчонку — малышку Изабел. Пьер был уверен, что Доминик расправится с ним, если он причинит вред той или другой.

К тому же Пьер заметил взгляды, которые бросал на Кэтлин Жан, когда думал, что она этого не видит, и это злило его более всего. Жан вел себя как влюбленный сосунок, но вместе с тем в его глазах вспыхивал иногда и собственнический огонек, а никто и никогда не осмеливался претендовать на то, что Жан решил сделать своим. Пьер знал, что, несмотря на их дружбу и добрые отношения, в этом деле брат не потерпит никакого вмешательства. Каждый раз, когда ненависть к Кэтлин поднималась в нем и подступала к горлу, как комок желчи, Пьер напоминал себе, что никому еще не удавалось остаться невредимым после поединка с Жаном.

Поведение Кэтлин существенно изменилось после того, как она вошла в образ отчаянной, свободолюбивой женщины, какой была Эмералд. В глазах искрилась энергия, кожа, быстро приобретшая на солнце золотистый оттенок, ожила и стала упругой. На губах все чаще играла ее прежняя обворожительная улыбка, хотя к ней и примешивалась теперь изрядная доля цинизма. Чаще стал слышен ее звонкий смех. Ее осанка и походка стали более уверенными и решительными, и, как подметила Изабел, она больше не злоупотребляла спиртным.

Доминик великодушно предложил выполнять на «Волшебнице» обязанности первого комендора. Впрочем, помимо великодушия им двигало еще и желание быть поближе к Изабел. Кэтлин, догадавшись об этом, приняла его предложение. Доминик был одним из лучших комендоров, и Кэт с радостью восприняла его присоединение к своей команде.

Жан, не часто сталкивавшийся с Кэтлин в бытность ее пираткой Эмералд, сначала не разрешил ей выходить в свои «рейды мщения» одной. Он не видел ее в действии и, прежде чем позволить действовать без его помощи, хотел убедиться в ее способностях собственными глазами. Поэтому он предложил провести их первую операцию совместно. «Прайд» играл бы в ней роль корабля сопровождения.

Кэтлин про себя усмехнулась недоверчивости Жана, но решила не спорить, дав ему возможность самому оценить ее пиратские таланты. Приятно было сознавать, что кто-то беспокоился о ее безопасности. К тому же у двух судов было больше шансов на победу в столкновении с английским корветом.

Чтобы еще больше улучшить настроение Кэтлин, Доминик подарил ей попугая. Весело поблескивая темными глазами, он с усмешкой объяснил:

— Ни один настоящий пират не может обходиться без попугая.

— А где же тогда твой собственный, Дом? — хитро спросила Кэтлин.

— Ну, я рассчитывал, что старина Пег-Лег будет отчасти и моим.

— Пег-Лег, — повторила Кэтлин. — Где, позволь спросить, ты приобрел это красочное создание? — Она была очарована яркой красно-желто-зеленой окраской птицы.

Улыбка Доминика стала прямо-таки дьявольской.

— Попробуй догадаться. Поверь, Пег-Лег сам снабдит тебя множеством ключей в самом недалеком будущем.

— А почему его зовут Пег-Лег[5]? — спросила Изабел, с любопытством глядя на птицу.

Доминик пожал плечами.

— Я думаю, потому что он по большей части стоит на одной ноге.

— Что ж, какой-то смысл в этом есть, — суховато усмехнулся Жан. Он вроде бы узнал в попугае птицу из таверны в Новом Орлеане, в которую частенько захаживали грубые, неотесанные матросы. Вообще-то он был доволен тем, что Доминику пришла в голову мысль подарить Кэтлин попугая, но сожалел, что не додумался до этого сам. Во всяком случае попугай наверняка будет хорошей компанией для Кэтлин в ее самые одинокие часы. Жан был уверен, что она сумеет по достоинству оценить несколько необычный набор слов и фраз, которыми изъяснялся Пег-Лег.

В тот вечер Кэтлин, готовясь ко сну, стала разговаривать с попугаем, сидевшим на жердочке в углу ее каюты.

— Ты очень красивая птица, — сказала она.

— Нехорошая птица! — завопил попугай.

— Красивая птица! — поправила Кэтлин.

— Нехорошая птица, — повторил Пег-Лег.