Пепел и экстаз

Покачав головой и усмехнувшись, Кэтлин закончила раздеваться и, голая, потянулась за ночной рубашкой. Раздался пронзительный похотливый свист, и она замерла. Рот у нее открылся, и она повернулась к птице.

— Это ты сделал? — осуждающе спросила она. Она готова была поклясться, что в ответ попугай

подмигнул ей. Затем, когда она снова отвернулась, чтобы взять рубашку, он свистнул еще раз.

— Черт возьми! — изумленно выругалась Кэтлин. Натянув рубашку, она забралась под одеяло, весело посмеиваясь. — Ты прав, Пег-Лег, ты и вправду нехорошая птица. Ну подожди, доберусь я до Доминика.

Незаметно пролетел январь. «Волшебница» и «Прайд» бороздили моря в поисках британских кораблей. Изредка они нападали на какое-нибудь испанское судно, делая это, главным образом, ради добычи и по просьбе Жана. Жан давно ненавидел испанцев, и, как он объяснил Кэтлин, удовлетворяя таким образом ненависть, он еще получал немалую прибыль. Нападение на британские военные корабли было занятием невыгодным, зато грабеж испанских судов давал немалый доход. Кэтлин не возражала. Ей, как и Жану, надо было платить своей команде.

Но главной их целью были все же английские корабли. В первый раз они наткнулись на английский корабль, находясь всего в нескольких днях пути от Гранд-Тера. Англичане, увидев, что им навстречу движется не один, а два корабля, развернулись и обратились в бегство. Кэтлин с Жаном пустились в погоню. «Волшебница Эмералд», будучи более быстроходным судном, обошла сбоку вражеский корвет, оставаясь при этом вне пределов досягаемости его орудий, и перерезала ему путь спереди. Жан тем временем зашел ему в тыл. Таким образом они избежали опасных бортовых залпов и зажали судно как в тиски, прежде чем оно сумело осуществить какой-либо маневр и причинить им вред.

Кэтлин с огромным удовольствием отметила настороженное выражение, появившееся на лицах английских моряков, когда они увидели, что на обоих атакующих их кораблях развевается не звездно-полосатый флаг, а «Веселый Роджер». Всем было известно, что череп и скрещенные кости являлись символом пиратов, и при виде этого флага даже самых смелых пробирала дрожь.

Обнажив шпагу, Кэтлин перепрыгнула на борт корвета, Финли держался вплотную за ней. Кэтлин придерживалась правила сражаться парами и всегда советовала своей команде делать то же самое. В этом случае у каждого имелся партнер, защищающий его со спины. Она соблюдала это правило уже долгие годы, и оно сослужило ей хорошую службу.

В знак уважения к лидерству Жана она позволила ему взять на себя капитана, а для себя выбрала старину рулевого. Высокий, худой моряк возвышался ад ней. Она с вызовом посмотрела ему в лицо. Одно преимущество она получила сразу же: он уставился на ее соблазнительные формы, которые подчеркивал нарочито смелый наряд. Когда первое потрясение прошло, на лице его, как Кэтлин и ожидала, появилось похотливое выражение.

Она подняла шпагу, звонко выкрикнув:

— En garde![6]

Широкая глупая ухмылка раздвинула губы рулевого.

Черт побери! Француженка!

Ошибаешься, тупая ты башка, — проронила Кэтлин. — А теперь вытаскивай шпагу или я убью тебя, как собаку. Выбирай сам, мне все равно.

Улыбка исчезла, сменившись хмурым оскалом.

— Ты на это напросилась, — прорычал матрос, выхватывая свою шпагу.

С первых ударов Кэтлин поняла, что фехтовальщик он никудышный. В течение каких-то секунд она обезоружила его, нанеся при этом глубокую рану в бедро.

Следующий ее противник был немногим лучше, и лишь третий оказался на высоте. Она отразила его первый удар, и ее сразу охватило возбуждение. Сейчас перед ней был человек, который, по крайней мере, мог отличить один конец шпаги от другого. Он снова сделал выпад, и снова она парировала его. Грациозно двигаясь, Кэтлин держалась на безопасном расстоянии от противника, парируя его удары и выискивая слабые места. Быстрый ложный выпад заставил его открыться, и ее клинок безошибочно вошел ему в сердце. Это был смертельный удар, каким и надлежало завершить поединок с достойным противником.

К концу сражения Жан обезоружил капитана, а многие английские матросы лежали на палубе мертвые или раненые. Остальные в страхе поспешили сдаться. Даже Изабел, за которой бдительно присматривал Доминик, самостоятельно справилась со своим противником.

С угрюмым удовлетворением Кэтлин наблюдала, как тела убитых выбросили за борт. Ни на секунду в ней не шевельнулись угрызения совести. Она думала о Риде и чувствовала, что ее действия вполне оправданы. Эти люди должны были заплатить за то, что отправились воевать. Врагов не целуют в щечку и не желают им всех благ.

Еще раньше они с Жаном договорились, что будут поровну делить все захваченные суда. Этот первый трофей достанется Жану, его отправят на Гранд-Тер. Следующий будет отдан Кэтлин. Она уже решила, что половину захваченных судов присоединит к своему флоту и отошлет их в Саванну. Другую половину в память о Риде она собиралась отдать правительству для укрепления американского флота.