Пепел и кокаиновый король

Кошка не сдержала возмущенного мяуканья, когда из перевернутого блюдечка полилось недопитое молоко. И можно бы успеть, подскочить да вылакать, но страх покидать бобины пересилил. Хотя Машка и привыкла к посетителям, среди которых раз в день обязательно попадались сумасшедшие, но сегодняшние двуногие напугали ее нешуточно. После происшествия с блюдечком кошка без колебаний занесла троицу в отдел «плохие». Туда, где числились собаки, крысы, вентилятор, грузовой шофер Егорыч, кот Филька из коммуналки наверху и девушка из налоговой полиции, под шумок плановой проверки укравшая прежнее блюдечко для молока. Кошка занесла в «плохие» только троих — тех, кого видела впервые. Бесхвостого, который лежал на полу в полиэтилене, Машка знала. Этот иногда заходил на «точку», запирался с хозяином, выходил оттуда, попахивая так, как всегда попахивал грузчик, кошек не трогал и однажды даже положил в кошачью кормушку недоеденную шаверму. Он значился у Машки в отделе «полухороших».

— Раз твое погоняло Пакет, погонялом и получай, — бугай в синих штанах натянул пакет на голову пленника.

Вот почему он выбрал новогодний пакет — из-за затяжек на горловине, предусмотренных для того, чтобы дети не углядели подарки раньше времени. Бугай крепко стянул затяжки на шее спеленатого Димона.

— Теперь ты, сволочь, быстро вспомнишь, что дружбанишь с Пеплом! Ты сейчас все перескажешь, о чем с Пеплом базарили! — и второй из «плохой» троицы заехал тупорылым ботинком по облепленной полиэтиленом печени.

— Сейчас он нам про все Пепловские планы распишет. Захотим, стихами распишет, — добавил третий, наклонился к Пакету и покачал головой. — Неплотно. Надо скотчем залепить, чтобы воздух не прошел.

Третий подобрал с пола катушку скотча и обмотал липкой полосой горловину, закрыв новогодних зайцев и крепко прижав целлофан к шее.

Машка отвлеклась от слежки за двуногими, потому что вдоль кассиршиного стола с вечными шоколадками в нижнем ящике к мусорному ведру пробежала мышь, живущая в дыре за плинтусом. Инстинкт, конечно, гнал преследовать серую мелкоту, но Машка всегда позволяла ей юркнуть в норку. Вот крыс Машка догоняла всерьез и душила сразу, без сантиментов. Мышь скрылась за мусорным ведром, и кошка вернула взгляд на середину торгового зала.

Моталась из стороны в сторону, стуча по полу, накрытая пакетом голова пленника. Шурша, дергались, извивались целлофановые деды Морозы со своими снегурками. Кататься пленнику по полу, выгибаться дугой не давали насевшие на него сверху сразу двое мучителей.

— Отрывай, а то задохнется! — орал один из них. — Отрывай!

Оторвать никак не получалось, скотч не поддавался. А пленник извивался все отчаяннее, у него началась агония.

— Режь, режь! Да режь же к едреням! — скакал вокруг и размахивал руками бугай, выбравший из богатого ассортимента новогодний пакет. — Дырку протыкай!

Один из прижимающих жертву к полу бандитов выдернул из кармана штанов нож-бабочку, махнул им, выбрасывая наружу тонкое лезвие. Поднес перо к напластованиям скотча и — как раз в этот момент ослепленный мешком пленник резко вскинулся и напоролся горлом на острие.

Секунду-другую бандит недоуменно пялился на окровавленную сталь, потом взрезал пакет, разодрал его, высвобождая из целофанового плена голову Димона. Но все уже было закончено.

— Ты же убил его, придурок!!!

— Мокруху на себя повесили, братва.

— Уходим!

— Куда уходим! Сбрендил?! Заворачиваем в пленку и тащим в машину. И за город, по Токсовскому шоссе. Закопаем в лесу.

— А что с магазинщиками?

— С ними? Мокруху они не видали, так? В ментовку по изчезновению делового не заявят. Не будет от магазинных ваще никакого кипежу. На хрена им лезть в игры братвы, так? Значит, оставляем в кладовке. А вернемся, выпустим и объясним, что теперь их крыша — мы. Только надо будет кровищу замыть, как из брандсбойта хлещет.

— Ну и замой.

— А почему я?

— Потому что самый умный. Пером махать осторожно до сих пор не научился.

— Ну-ка, гляньте туда, братва! — виновнику смерти Пакета очень не хотелось браться за грязную работу.

Машка, когда в ее сторону разом повернулось три пары глаз, втянула ушастую голову за бобины, но было уже поздно. Заметили.

— Пацаны прогоняли, что у кошки в башке остается то, что она видит. Записывается там у нее все, как на дивидишник. Пацаны прогоняли, что мусора типа освоили доставать с прибором из кошачьего мозга всякие картинки.

— Туфта.

— А если не туфта?

— Ну ладно…

Бандит снова вытащил нож-бабочку.

— Кис, кис, — двинулся он к полке с бобинами капроновых веревок, — Я ее ща… А вы пока кровищу уберите.

Другой пробубнил:

— Кошаки-то погорластей людей будут, — и врубил звук магнитолы на полную мощь.