Пепел и золото Акелы

Соня, прежде чем расписаться, стала читать составленную бумагу. Муха в кофе сдалась. В одном месте Соня непреклонно вычеркнула капитанскую импровизацию, на что капитан только поморщился. Юрий Витальевич в дверях нетерпеливо притоптывал подошвой и продолжал рассматривать Соню с таким интересом, будто видит впервые.

Соня, получив капитанскую подпись в пропуск, ушла.

— Угостишь «аполлоном», а то…

— …Так жрать хочется, что и переночевать негде. Это дочь антиквара? — когда приятели обосновались пообочь фаянсовой урны в курилке, невзначай поинтересовался майор. Не курить в оставленном кабинете у знакомых имелись уважительные причины.

— Темнит красавица, — выуживая из протянутой Кудрявцевым пачки сигарету, вздохнул капитан. — А дело мутное, ниточек миллион, и за какую ни дергай, скелеты в шкафах трясутся. Ты ж этих антикварщиков, как родню, знаешь, подсказал бы чего?

Здесь они могли говорить откровенно, благо прочие сослуживцы проходили мимо. Чуть мешал стук молотка и визг ножовки — бригада работяг реставрировала милицейский сортир.

— Знать-то знаю, только чего? Стукачи воды в рот набрали, как один, значит, дело не антикварное. Надо бы пошелестеть страницами, чего ты уже накопал, авось что-нибудь и подскажу.

— Не вопрос. Дай огоньку.

— Нет. Сейчас мне некогда. Вот завтра с утра… Кстати, клоун, может, за тебя и покурить? — Юрий Витальевич чиркнул зажигалкой.

— Насчет завтра — заметано. А губы у меня собственные.

Из сортира понесся беззлобный мат, работяги заспорили, что раньше — класть плитку или штукатурить стены?

— А сейчас мне взаимоуслуга нужна. Нужно поднять, что у нас есть на некоего Сергея Ожогова. Только мне по своим каналам не резон. У нас московская проверка — слыхал? Начнут доставать: что, зачем и как? А я пока ничего конкретного не нашел, да, может, и не найду никогда. — Майор и сам считал свои объяснения малоубедительными, но зато был готов платить.

— Без проблем. Кстати, у тебя сотню до получки перехватить можно? — притворно тяжело вздохнул капитан.

— Земную жизнь пройдя до половины, не накопить и на квартиру? — холодно улыбнулся майор. — Без проблем. — И протянул капитану заранее приготовленные в ладони четыре золотые монеты номиналом по 25 рублей со знаком Скорпиона.[12] — А это, — Кудрявцев к взятке присовокупил клочок бумаги, — этапы большого пути Ожогова, чтоб в архивах легче найти. — Майор отпустил окурок в урну. — Ну, я побежал.

— Дай еще сигаретку, а лучше — пару, — виновато улыбнулся капитан. — И не забывай расписку. — Тут же, на подоконнике, капитан написал, выдрав страницу из блокнота: «Я, Иннокентий Иванович Вернидуб, получил от Кудрявцева Юрия Витальевича в долг сто рублей, каковые обязуюсь вернуть в течение месяца». Теперь к взяточнику было не придраться, пусть прямо на этом месте их обоих скрутят парни из Службы внутреннего надзора.

— Держи уж всю пачку, побирушка.

Майор небрежно спрятал расписку, пожал приятелю руку и уверенной походкой двинул к лестнице. Капитан убрал подаренную пачку, жадно трижды затянулся и вслед за майором прогулялся до лестничного пролета. Поздоровался с поднимающимся коллегой:

— Привет семье!

— Красные штаны — два раза «ку»! (Вчера по Первому каналу вечером давали «Кин-дза-дзу»).

Спускаться капитан не стал, а, приподнявшись на цыпочки, заглянул вниз. Он увидел плечо и затылок покидающего дом приятеля и, кажется, остался доволен.

Вернувшись в кабинет, капитан придвинул к себе телефон. Звонил он ни кому иному, как московскому потрошителю майору Горяинову.

— Алло, Инокентий Вернидуб беспокоит. Как вы и предполагали, Кудрявцев у меня появился… Да, четыре золотых… Да, очень интересовался делом и притворился, что дочь убитого не узнает… для отвода глаз попросил меня найти досье на какого-то урку… Завтра!

* * *

Они открыли дверь большого салона, когда патриарха «джелем-джелем» Джафара Матибрагимова вели к сцене, где его уже поджидал один из черножилеточных молодцов. Молодец держал внушительный деревянный молоток, которым патриарх должен ударить в гонг. Отбить начало второго раунда.

— Мы приносим извинение за опоздание. — Запыхавшийся Пепел догнал патриарха у самой сцены, ухватил за рукав халата и виновато заглянул в выцветшие глаза. — Не наша вина.

Хотя формально они, конечно, успели — гонг еще не прозвучал.

Джафар ожег гадже взглядом. Этот взгляд предназначался даже не Пеплу — всем собравшимся давалось понять, что старец очень не в восторге от присутствия нецыганских личностей на празднике цыган. В прежние времена, наверное, с этим делом было строже.

Рокки, который был чернее тучи, демонстративно отступил от Пепла. Дескать, перед вами русский, что с него возьмешь! Мол, я сам не рад, что вынужден сопровождать этого гадже, не по своей воле, мне приказали.

— Тебе еще надо занять свое место, — пробурчал патриарх, начиная величественное восхождение по ступенькам на сцену.