Пепел и золото Акелы

В домашнем халатике; миловидное, но не более, личико гражданки еврейской национальности; фигурка приятная, правда, годика через четыре попа раздастся, талия трапецевидно упростится, грудь опадет и щеки свесятся. И крошка станет перемещаться исключительно гусиной походкой. Впрочем, зря Маша сходу окрысилась на бедняжку, еще не известно, кто она Сергею такая. Вряд ли знойная полюбовница, на таких подружках обычно женятся, а не крутят лихую любовь; причем, женятся исключительно мужчины «не первой молодости», желающие найти «тихую гавань».

Маша оглянулась на вычищенный до блеска и повешенный на стену дуэльный пистолет двухвековой давности и решила не мешкать с допросом. Крутнула ручку громкости на полную и ткнула кнопку «power» на магнитоле. Из динамиков хлынул торжественный гимн «Лав-радио»:

Мне моя душа на исходе дняПропоет о том, что любовь прошла!

Девушка испуганно подхватилась и сонно захлопала ресницами. На словах «Мне мое солнышко больше не светит, Мне мое солнышко больше не светит…» Маша заткнула глотку динамикам.

— Ты кто такая? — нагло, будто имеет на это право, возмутилась проснувшаяся.

— Это ты что за коза?

— Я здесь хозяйка.

— Сейчас появится Сергей, и выясним, что ты за хозяйка! — презрительно надула губки Мария.

— А Сергей сюда собирается? — На лице незнакомки мелькнула радость, и Машу обвеяло сквознячком мимолетных подозрений. — Так, девочка моя, рассказывай мне все по порядку. Откуда ты знаешь моего жениха!? — Приемчик с «женихом» Маша одолжила у одной из подруг, безотказное оружие против соперниц.

— Поздравляю, — сказала незнакомка, и не было в ее голосе ни капли завистливого яда.

Так не играют, эта соня действительно была равнодушна к Сергею Ожогову. Маша опять приободрилась.

— Не переживайте, я равнодушна к Сергею. Меня зовут Соня, но я действительно хозяйка этой квартиры на правах наследства.

— Маша. — Хитрая Маша умолчала, что незнакомка почти прочитала ее мысли, и решила вести себя с этой еврейской девушкой очень осторожно. — Мария Петрушкина. С Сережей я познакомилась на фестивале «Евровидение» в Риге.

— Так вот где он пропадал. А я жду, жду. Нет, Мария, вы ничего такого не подумайте. Просто в эту квартиру Сергея поселил мой отец. И вообще, мой папа Сергею покровительствовал, потому что когда-то дружил с Сергеевым папой. Вы знаете, что Сергей долго сидел в тюрьме? Вот папа и помогал вышедшему на волю Сергею на первых порах.

— А теперь решил, что помог достаточно, и выставляет из квартиры? — опять растопырила боевые плавники Маша.

— Нет, папу убили бандиты, а меня захватили в заложницы. Мне чудом удалось сбежать, и теперь я на этой квартире прячусь.

— Извини. — Маше стало стыдно за резкий тон. И еще, с учетом произошедшего в последние два дня, Маша поняла, что Соня — не случайный персонаж.

— И жду Сергея, — кивком поблагодарив за сочувствие, договорила Соня.

— Долг платежом красен? — Марии было стыдно, но разобраться в ситуации казалось более важным, чем поддаться сантиментам. И, не будем забывать, Мария вела допрос, поскольку сама оказалась запутана по уши в кровавые разборки, а жить хотелось.

— Нет, Сергей тоже стал невольным участником этой истории. И сейчас является единственным, кто знает какой-то пароль, открывающий доступ к очень дорогой коллекции золотых вещей. Понятно, из-за этого на Сергея охотятся все бандиты Петербурга.

— Клад Наполеона, утонувший в реке Березине, библиотека Ивана Грозного, Янтарная комната, анонимные счета Че Гевары, золото Коммунистической партии?.. — Маша демонстративно иронизировала, провоцируя собеседницу. Услышанное про Сергея легло на душу бальзамом, он не врал, оставалось выжать из этой сироты остальные подробности. Мало ли, пригодятся.

— Нет.

— Клад Чингисхана? Золото Святополка? Золото Тысячелетнего Рейха?

— Все гораздо скучней. Семидесятилетние накопления секты Голубя, послушники которой перед обращением отдавали все имущество.

Дальше Мария иронизировать не смогла, горло стянула горькая судорога; боясь, что сейчас брызнут слезы, Маша отвернулась к окну. Потом машинально отщипнула кус булки, сжевала и запила молоком:

— В Риге все казалось проще — приехать, забрать, разделить. А здесь… На нас напали рядом с аэропортом. Сергей дал мне ключи от этой квартиры и увел погоню, — чуть не плача, вместо того, чтобы допрашивать, зачем-то стала отчитываться Мария.

— Я не претендую ни на миллионную долю этого золота. Я просто хочу остаться в живых, — жалобно призналась Соня.

И пусть потом Марии было об этом противно вспоминать, девушки разрыдались друг у друга на груди. С пролитием молока, соплями, размазыванием косметики; короче, обе повели себя, как заправские истерички. Фу!

Зазвонил телефон. Трубку подняла всхлипывающая Соня и ответила, что не туда попали.

Слезы высохли через пять минут. Маша была вынуждена вывалить на покрывало кровати из сумки малый походный набор косметики.