Пепел революции

— Пожалуйста. В целом, изложенная выше концепция верна, но только в целом. Если человек плывет по течению, то он следует этому написанному сценарию и никуда ему не деться. Но если у человека есть сила воли, чтобы переломить предначертанное, то судьба будет развиваться иначе. Это как река, понимаете? Она течет тысячелетиями в одном русле. Но случается катаклизм, она меняет русло, гибнет множество людей и все меняется. Так и здесь. Гончар Антимий из Милета, скорее всего, всю жизнь занимался этим делом и не видел в этом ничего дурного, как и я, кстати. А если бы он в полтретьего часа этого дня вдруг поднял голову от круга и решил, что ему во чтобы то ни стало надо взять оружие и отправиться восстанавливать великое Греко-бактрийское царство на краю земли? Неведомые силы будут стараться вернуть его на проторенную колею. И прибыв в Бактры, он увидит, что гончары здесь никудышные и захочет открыть свою мастерскую. Потому, что он знает это дело и сможет здесь стать лучшим. Но если у него есть сила воли, то он переломает себя, соберет сотню таких же неприкаянных молодцов, уйдет из Бактр и навсегда исчезнет в глубинах Азии. Может, он погибнет на следующем привале от свалившегося на голову камня. А может где-то и сколотит свое королевство. Жизнь — это постоянная борьба с предначертанным. Это не хорошо и не плохо, просто кто-то согласен с тем, что предложено Судьбой, а кто-то нет.

— Вам книги надо писать, — улыбнулся Кильчевский. Если довести и отшлифовать эту гипотезу, то у восточных мистиков будет серьезный конкурент.

— Не интересует.

Кильчевский уже обернулся и направился к выходу, когда ему в спину прилетели слова.

— Евгений Яковлевич, а не сыграть ли нам тот спектакль, как в том одесском кабаке?

Кильчевский поразился, что старик знает его по имени, ведь он, кажется, не представлялся. Через секунду прилетела вторая мысль: откуда старик знает про тот случай, когда он только прибыл в Одессу.

Ноги по инерции еще шли, а сердце уже привычно покрылось многовековым слоем льда. Он остановился и продолжал стоять спиной.

— А, не хотите? А то можем ведь. А, можем спектакль?

Он обернулся и медленно подошел к старику. Вряд ли от такого древнего пня можно было ожидать проблем, да и народа было изрядно.

— Кто вы?

— Ну, Кильчевский, вы меня прямо обижаете. Не помните старого друга. Я в гневе.

Он растянул рот в улыбке и обнажил ряд гнилых зубов.

— Мы не знакомы. Я бы обязательно запомнил такого отвратительного старика.

— Ну, не я один постарел, — обиженно бросил тот. Ты-то тоже как-то десяток лет где-то подобрал, а? Не тот уже молодой и задорный, как несколько недель назад. И рану где-то получил. Поди на пьяной драке, а Евгений?

— Или ты скажешь мне сейчас, кто ты такой, или я выволоку тебя из музея и пущу пулю в лоб.

— Тебя сразу и прихлопнут. Вон сколько тут офицеров. А ты безобидного старика убил.

— Не прихлопнут, не бойся. У тебя найдут за пазухой партбилет большевиков и мерзкие брошюрки для агитации. Мне еще и медаль дадут.

— Ну ладно. Открой глаза, Евгений. Это же я, Беляев! Твой старинный друг!

Cперва Кильчевский решил, что старик над ним решил подшутить, но потом пригляделся и в ужасе охнул.

— Что?.. Что с тобой произошло?!

— Красавчик, правда? — дед мерзко оскалился и повернул голову. А это все благодаря тебе, Евгений.

— Что с тобой сделали?!-прошептал он. Ты же совсем древний старикан. Постарел лет на пятьдесят!

— Да, а ты как будто не знаешь, как у нас наказывают? И каждый раз выдумывают что-нибудь новое, чтобы страх перед неизвестным страшил даже больше, чем сама кара.

— За что наказали? Неужели из-за меня?!

— Да, касатик, из-за тебя. Ты, наверное, не в курсе, но еще у разграбленного поезда тебя почти нашли, но многочисленные смерти и погода смешали все карты. Да, там был и я, правда… ээ… в другом виде. Тогда, на первый раз, меня простили, да и объективно тебя у того смотрителя не нашли бы. Там наша власть слабеет.

— И потом ты нашел меня в том грязном кабаке.

— Да, нашел. И снова не смог тебя вернуть, и наше руководство этого уже не стерпело. Ты видишь, чем все кончилось, — он тоскливо показал на свое лицо.

— Тебе, значит, дали третий шанс?

— Скажем так, на меня не очень рассчитывали и дали полную свободу действий. Я удивлен, что меня не наказали гораздо строже, хотя, куда уж строже, отнять у человека целую жизнь.

— А что пообещали в награду? Конечно, мы враги и я прямо сейчас думаю, как бы тебя пристрелить, но интересно просто. Первый раз сталкиваюсь с ситуацией, что можно чем-то заинтересовать древнего старика, у которого ничего нет в жизни.

Кильчевский ткнул стволом старика в бок, спрятанного под одеждой.

— Ты говори, а мы пока пойдем отсюда. Зачем людей пугать нашими отношениями. Еще разобьем чего-то древнегреческое в таком хорошем музее.

Они вышли на улицу.

— Ну давай, что тебе посулили за мою голову. Говори, небось, ставки возросли, уже не хотят просто вернуть. Хочу послушать, перед тем, как тебя пристрелю, как бешеную собаку. Как там кадры, Белла Степановна все хорошеет?