Пепел Вавилона (ЛП)

До отчаянной попытки Джонсона собрать остатки АВП оставалось несколько недель, но Марко держал корабли в укрытии, ожидая момента, когда Фреду понадобится покинуть безопасную Цереру. Людям свойственны шаблоны поведения, говорил он. Фред Джонсон обычно использует дезориентацию с последующим нападением превосходящими силами. Источники утверждали, что земной флот прикован к Церере. Раз превосходящих сил больше нет, остается дезориентация. А тем временем корабли Марко лежали в дрейфе, пассивные сенсоры наблюдали за Церерой и Тихо, как чересчур умный ребёнок за руками бродячего фокусника. Когда Фред Джонсон обратится с призывом к тем оборванцам из АВП, что ещё ему подчиняются, говорил Марко, он об этом узнает. И когда предполагаемые союзники Джонсона увидят его смерть...

Да, Мичо Па они потеряли. Но Марко легко сможет заменить её сотней других. Сила притягивает людей так же крепко, как гравитация. Иногда даже сильнее.

Каждый день Марко проводил многие часы, пристегнувшись к креслу-амортизатору, словно ускорение может включиться в любой момент, скользя взглядом по данным сенсоров, и всё же оставался энергичным и жизнерадостным. Филип не обладал безумной отцовской выносливостью. В первые несколько дней он не уступал Марко в сосредоточенности и готовности к бою, но даже тогда, к тому времени, как он отправлялся в тренажёрный зал, столовую или в свою каюту, его воодушевление отступало, сменяясь чем-то вроде тревоги. Или гнева. Он и сам не знал, что его беспокоит или кто так разозлил.

Когда «Минский» в сопровождении «Коннота» подошёл к Церере, Филип решил, что момент настал. Там была Па, объединённый флот ждал её совсем рядом, как кошку, радостно несущую домой дохлую мышь. Филип всей душой ощущал, что расправа близка. Великое, сияющее подтверждение того, что Вольный флот сильнее своих врагов. И, похоже, не он один. Кажется, весь экипаж «Пеллы» — Джози, Карал, Бастьен и все остальные затаили дыхание, приготовившись к бою.

Все, кроме Марко.

Для него всё оставалось как прежде, он продолжал наблюдать поток данных из кресла на командном посту. Атака Цереры, оборона «Коннота» «Росинантом». Казалось, всё это оставляло Марко равнодушным и ничего не значило. Он просто фиксировал перемещение кораблей. Он как будто проснулся лишь на мгновение, записывая обвинение Па, где объявлял её марионеткой внутряков — но только пока шла запись. Как только камера отключилась, он снова ушёл в себя. Филип утешался тем, что это всё же не те апатия и безразличие, которые охватили «Пеллу», когда они ушли с Цереры. Марко наблюдал, как хищник в засаде, а «Пелла» плыла по орбите вокруг далёкого солнца, словно прикованная к Церере.

Спустя несколько дней после ухода «Коннота» Филипу приснилась Земля. Только это была не Земля, а мощный корабль, весь покрытый сетью рабочих платформ и лесов, уходящих куда-то вниз. В ядре пылал огромный огонь, а Филип блуждал, пытаясь что-то найти. Что-то ценное, что имел и утратил, или это от него спрятали. И ещё его кто-то преследовал, и в своих поисках он то превращался из охотника в жертву, то опять становился охотником.

В том сне он плыл по длинному коридору. Со всех сторон на стенах мелькали поручни, только он не мог до них дотянуться. И запах там стоял сильный и жаркий. Открытое ядро Земли. Её пылающее сердце. Но в самом конце туннеля ожидало что-то ещё. Его мать и армия мертвецов, те, кого он убил. В стуке костлявых пальцев по палубе слышались и угроза, и обещание. Филип с криком очнулся от сна, вцепившись в ремни кресла, словно они хотели его задушить.

Снова раздался стук пальцев, дверь каюты тихо открылась. В дверном проёме появился Карал, и взгляд у него был встревоженный. А может быть, возбуждённый.

— Привет, Филипито. Бист бьен?

— Порядок, — сказал Филип. 

Интересно, который час? Похоже, проснулся посреди цикла, хотя трудно судить. В последнее время он так много спал, что легко потерять счёт времени. С тех пор как стало нечем заняться, лишь ждать — неважно, как проходят часы. Но спать слишком долго — то же самое, что недосып. После этого он оставался усталым и разбитым.

— Тебя зовёт Марко. Командная палуба, слышь?

Филип махнул в знак согласия левой рукой, расстёгивая правой ремни.

— Зачем? — спросил он. — Что-то случилось?

Встревоженный взгляд Карала сменился грубой ухмылкой.

— Ага, — сказал он. — Но пусть Марко покажет сам.

Подтягиваясь вверх по колодцу лифта, Филип слушал стук в груди. Неприятное, не до конца рассеявшееся ощущение из того сна перетекало во вполне реальный корабль под его руками. Тревога и возбуждение рядились в одежды друг друга, говорили единым голосом. Когда он добрался до командной палубы, горело боевое освещение, экипаж рассаживался по креслам — Сарта застёгивала ремни, Крылья уже на месте, из кабины нёсся голос Бастьена. Филипа захлестнуло предчувствие надвигающейся атаки. Слова звучали резко и кратко. Воздух словно очистился, как будто Филип видел всё впервые.