Пепелище славы

— Увы… Кажется, мы все угодили в одну ловушку. Сохранность наших жизней зависит от того, насколько быстро этот завал будет ликвидирован.

— Положим, не совсем, — негромко сказал Шенгар, убедившись, что рядом нет никого из соплеменников. — Вас, в случае чего, я смогу незаметно вывести из пещер до того, как меня начнут рвать на куски. А вот сам я крепко влип.

— Это наша вина, что тебе пришлось идти на крайность, приводя их сюда, — резко возразила Нириэль. — Так что помочь тебе — наш долг.

— Я, конечно, очень признателен, — глубоко вздохнул предводитель орков. — Но чего я бы действительно попросил, так это не мешать. По крайней мере, не смущать моих товарищей. А то они сейчас вместо работы только ходят кругами, да глазеют.

«И меня тоже», — хотелось прибавить Шенгару в заключение, но он промолчал.

Эльфы недоуменно переглянулись, хлопая ресницами.

— А что, собственно, не так?

— Э… Ну…

Ришнар до сих пор меланхолично проверял заточку любимого клинка. Не отрываясь от этого, несомненно, важного занятия, он снизошел до объяснения:

— Надень что-нибудь. Сверху. А то эта толпа невыдержанной молодежи передерется за право овладеть тобой.

Так ничего до конца и не разобрав, эльфийка пожала плечами и скрылась в шатре. По меркам своей расы, довольно равнодушной к плотским утехам (по крайней мере, в открытом проявлении) и считающей красоту тела естественным свойством, не заслуживающим особого отношения, она не совершала ничего предосудительного. Если честно, она вообще собиралась сушить рубаху отдельно, остановило лишь отсутствие подходящей веревки.

— Молодежи, — буркнул Шенгар. — Сам бы слюни подобрал!

Старый орк сделал вид, что ничего не расслышал.

Когда Нириэль вышла обратно, на ней уже была привычная свободная куртка. Чистая и залатанная. Волосы лучница заплела, для пущей сохранности, в длинную косу.

— Так лучше? — спросила она.

«Хуже!»

— Да, лучше.

Сохраняя задумчивость, эльфийка вернулась на свое место у костра.

— А кстати, — проговорила она вдруг. — Ришнар, тебе же точно не сносить головы, если с рудником ничего не выйдет!

— Верно, — согласился тот.

— А почему ты тогда такой уверенный и спокойный?

— О, кто-то, наконец, вспомнил про никчемного старика! — усмехнулся бывший сотник. На редкость плотоядно.

— Ты знаешь, что делать?! — пораженно воскликнул Ривендор.

— Возможно.

— И ты молчал?!

— Это вы молчали, — развел руками седой орк. — А теперь задали вопрос. И я на него ответил. Да, я знаю, как справиться с завалом. Это зависит от некоторых обстоятельств… Но, в общем, вполне возможно.

Шенгар недобро лязгнул клыками:

— В следующий раз не жди вопроса.

— С чего это вдруг? Заваленный ход — ваша забота. Вам ее и решать. Мои цели совсем другие. Я тебе не пленник, ты мне не командир.

— Чего ты добиваешься, старик? Разозлить меня? Ты уже это сделал.

— Всего лишь признания собственной необходимости, мой юный вождь. Когда прежде, чем повесить нос и объявить задачу неразрешимой, ты будешь думать, а не знает ли Ришнар ответа на твой вопрос. Вот тогда я, возможно, не буду дожидаться произнесения его вслух.

— Сгори ты на солнце, старый пень! Давай, выкладывай, что хотел предложить!

— Мне понадобится прогуляться до одного из старых тайников, — коротко сказал Ришнар. — И несколько сопровождающих, чтобы помочь в переноске.

— Я сам с тобой пойду, — заявил Шенгар. — Да чтоб мне в речке утонуть, если я хоть на мгновение тебя без присмотра оставлю!

Белесая рыба с затянутыми кожистой пленкой глазами лениво шевелила губами, подбирая со дна каких-то мелких червей и рачков. Незрячая, она не могла уловить нависший над водой — и ее собственным тучным брюхом — опасный силуэт. Резкое перемещение, стремительный рывок — поломанные, но от того не менее страшные когти сомкнулись под жабрами незадачливой подземной обитательницы.

«Я действительно ее вижу. Это не бред», — подумал Орог, вспарывая брюхо своей добыче.

Долгие дни (недели? месяцы? годы?) единственным видимым контуром, составляющим контраст окружающей мгле, были лишь смутные очертания собственного тела. Нет, пожалуй, все-таки не годы. И наверное, даже не месяцы — такой срок не пережить в голодных полных отчаяния скитаниях и выносливому орку.

Порой ему казалось, что он умер и попал на Тропы Тьмы, где будет бродить целую вечность, как и полагается в посмертии существу, порожденному черной магией. Его отощавшие руки и впрямь больше подходили живому скелету, чем крепкому молодому охотнику.

В другое время Орог начинал думать, что сошел с ума — и это было недалеко от истины. В такие моменты ему мерещились образы и звуки, настолько яркие и реалистичные, что рассудок уже не отличал видения от действительности.

И вот, наконец, свет. Поначалу он посчитал его очередной галлюцинацией. Но теперь не оставалось сомнений: в той части лабиринта, где находился он сейчас, мрак не был абсолютным. Означает ли это, что спасение близко?