Перебежчик

Джонстон полагал, что янки широко развернутся в попытке обойти линию укреплений у реки, и исходя из этого предстояло большое сражение в округе Калпепер; их ждет битва, поделился со Старбаком своими наблюдениями Бёрд, по сравнению с которой битва при Манассасе покажется всего лишь небольшой стычкой.

Отступление Легиона привело их к месту старого сражения. Справа возвышался длинный холм, который они в беспорядке оставили, пытаясь остановить внезапную атаку янки, а слева — тот крутой холм, где «Каменная стена» Джексон сумел удержаться и не только остановить, но и отбросить армию северян назад.

Битва состоялась восемь месяцев назад, но крутой холм все еще был усеян воронками от снарядов. Рядом с дорогой стоял каменный дом, где Старбак видел, как хирурги резали и пилили плоть раненых, а во дворе виднелась неглубокая похоронная яма, которую размыли зимние дожди, так что из под красной земли белели бугристые осколки костей.

Во дворе был колодец, где Старбак, как он припомнил, утолял жажду в страшную, усиленную пороховой гарью жару того дня. Группа отставших солдат, хмурых и отказавшихся повиноваться, сидела на корточках возле колодца.

Отставшие, почти все из полков, идущих впереди Легиона, разозлили Траслоу.

— Они должны быть мужчинами, разве не так? А не девками.

Легион обходил всё больше таких копуш.

Некоторые из них были больны и не могли ничего поделать, но большинство просто устали или стерли себе ноги. Траслоу издевался над ними, но даже его грубые насмешки не могли заставить отставших забыть о кровоточащих ногах и идти дальше. Вскоре всё больше солдат начали отставать из тех рот Легиона, что шли впереди.

— Так не годится, — пожаловался Старбаку Траслоу.

— Если так будет продолжаться, то мы потеряем половину армии, — он увидел трех солдат из первой роты Легиона и вихрем налетел на них, требуя малодушных ублюдков продолжить движение.

Но эти трое проигнорировали его, так что Траслоу пришлось пнуть самого рослого, свалив его на землю.

— Вставай, сукин ты сын! — заорал Траслоу.

Солдат отрицательно покачал головой и скорчился в грязи, получив от Траслоу удар в живот.

— Вставай, мерзкий слизняк! Вставай!

— Я не могу!

— Отставить! — приказал Старбак Траслоу, который удивленно обернулся, получив выговор от своего офицера.

— Я не позволю этим сучьим детям проиграть войну только из-за того что, они безвольные слабаки, — возразил Траслоу.

— Я тоже не позволю этому случиться, — парировал Старбак. Он подошел к солдату из первой роты под пристальными взглядами группы отставших, которым хотелось увидеть, как высокий темноволосый офицер преуспеет там, где потерпел неудачу коренастый свирепый сержант. При приближении Старбака Траслоу сплюнул в грязь.

— Вы собираетесь уговаривать этого сукина сына?

— Да, — ответил Старбак, — собираюсь. Он встал над упавшим солдатом, провожаемый взглядами всей одиннадцатой роты, которая остановилась, чтобы насладиться зрелищем.

— Как тебя зовут? — спросил Старбак отставшего.

— Ив, — настороженно ответил солдат.

— И ты не можешь поспевать за нами, Ив?

— Думаю, нет.

— Он всегда был бесполезным ублюдком, — вмешался Траслоу. — Как и его папаша. Если бы семейство Ива состояло из ослов, помяните мое слово, следовало бы их всех пристрелить при рождении.

— Прекратите, сержант! — упрекнул его Старбак, затем улыбнулся мокрому и несчастному Иву. — Ты знаешь, кто идет за нами? — спросил он.

— Часть нашей кавалерии, — ответил Ив.

— А за кавалерией? — спокойно продолжал Старбак.

— Янки.

— Просто влепите этому бесполезному ублюдку как следует.

— Оставь меня в покое! — закричал Ив на сержанта.

Ив был ободрен мягким и деликатным обращением Старбака и поддержкой других отставших, которые приглушенно выражали негодование жестокостью Траслоу и были преисполнены благодарности к Старбаку за справедливое обращение.

— А ты знаешь, что сделают с тобой янки? — спросил Старбак.

— Думаю, что хуже этого уже ничего быть не может, капитан — ответил Ив. Старбак понимающе кивнул головой:

— Значит, не можешь больше идти?

— Думаю, что нет.

Другие отставшие вполголоса выражали свое согласие. Они все очень устали, очень страдали, сильно промокли, слишком отчаялись и были слишком несчастны, чтобы даже подумать о том, чтобы продолжить идти.

Они все хотели завалиться у обочины дороги, и кроме мыслей о немедленном отдыхе у них не было других забот и страхов.

— Что ж, можешь остаться здесь, — сказал Старбак Иву. Траслоу протестующе заворчал. Другие удовлетворенно ухмылялись, а Ив, выиграв свое сражение, с трудом поднялся на ноги.

— Но только есть небольшое «но», — мягко добавил Старбак.

— Капитан? — Ив был полон подобострастия.

— Ты, конечно же, можешь остаться, Ив, но я не могу позволить тебе оставить себе амуницию, принадлежащую правительству. Это не будет справедливо, правда? Мы ведь не хотим, чтобы янки достались наши ценное оружие и мундир? — улыбнулся Старбак.

Ив неожиданно напрягся. Он насторожено мотал головой, но не совсем понимал, о чем толкует Старбак. Тот повернулся к своей роте.

— Амос, Уорд, Декер, ко мне!